Тень на Солнце

Они расположились на ночлег недалеко от дороги, в маленькой рощице, что вплотную подходила к тракту. Рядом с двумя по-прежнему спокойными, как удавы меринами, щипал траву Толстик. Мерины его, конечно же, не интересовали. Вздохнул во сне один из мальчиков: Евген. Зезва медленно положил ножны на колени, осторожно вытащил меч Вааджа. Монах широко раскрыл глаза.

- Да освятит наш путь Светлоокая Дейла! - прошептал отец Кондрат. - Что это такое?

- Меч.

- Вижу, что не задница, сын мой! Почему лезвие светится синим огнем? Ты чародей?

Зезва хмыкнул, заметив, как брат Кондрат решительно придвинул к себе свою дубину.

- Нет, отче, не чародей. Отложи свою палку, она тебе не понадобится. Я вовсе не собираюсь нападать на тебя или творить колдовство.

- Так кто ты такой на самом деле?

- Зезва по прозвищу Ныряльщик.

Отец Кондрат стиснул дубинку так, что побелели пальцы. Зезва поворошил угли. Взметнулась целая буря искр.

- Не ты ли, - медленно проговорил монах, - не ты ли тот самый ходок за Грань, к демонам?

- Я, - вздохнул Зезва.

Отец Кондрат некоторое время молчал, поглаживая дубину.

- Зачем же ты назвал свое полное имя, сын мой? - спросил, наконец, монах. - Мне, первому встречному.

Действительно, зачем? Зезва устало потер переносицу.

- Не знаю, отче. Может быть, потому что ты показался мне порядочным человеком?

- Спасибо за доверие, сын мой. Вот только...

- Что, святой отец?

- Нельзя вот так верить всем, кому ни попадя.

- Разве Дейла и Ормаз не учат нас любви и вере?

- Учат, - серьезно кивнул Кондрат. - Но на свете столько дурных людей, что ... - монах сокрушенно покачал головой. Зезва с интересом взглянул на него.

- А ты, отец, что делаешь в дороге? Почему странствующим монахом стал?

- Я, - насупился брат Кондрат, - к покаянию и испытанию дорогой святым отцом-настоятелем призван.

- Отчего же? - усмехнулся Зезва. - Плохо в колокол звонил, а?

- Следи за своими речами, мирянин! - рявкнул монах так, что Зезва вздрогнул.

- Прости, отче, не хотел обижать тебя...

- В колокол я хорошо звонил, и в богов верую! Но вышло у меня с отцом-настоятелем Варгилием... Хм, в общем, я...

Зезва хотел было снова пошутить, но передумал. Брат Кондрат разгладил складки рясы.

- Двух раненых джуджей приютил я, сын мой. За это и наложил на меня настоятель наказание.

Зезва широко раскрыл глаза от удивления.

- Нелюдей?

- Да, сын мой. Видно, стали карлы жертвами разбойников, что в окрестностях Орешника орудуют. Израненные, избитые, ограбленные, добрались они до нашей деревни, стали стучать к людям, помощи просить... - Кондрат не мигая, смотрел в огонь. - Помогите, пожалуйста, просили джуджи. Но никто не открыл им, сын мой, никто! Как же так? Как такое может быть, скажи мне... Раненому живому существу в помощи и приюте отказать?

- Джуджи - нелюдь, - покачал головой Зезва. - Вот и не стали им люди помогать...

- Нелюдь?! - воскликнул Кондрат. - Люди? Какие они люди? Хуже страховидлов кровожадных они все! Бросить истекающих кровью, нуждающихся в помощи на произвол судьбы! Да гореть им всем в аду! Настоящие нелюди они и есть, сын мой. А джуджи... Что ж, раз они роста маленького и бородатые, значит, нужно их ненавидеть, преследовать, слухи нелепые про них распускать?! Те же творенья божьи они, как мы с тобой.

Отец Кондрат яростно пнул ногой головешку.

- Так за это в покаянную дорогу отправили тебя, отче?

- Да, сын мой. Раненым джуджам без ведома настоятеля приют дал. Молодым послушникам велел раны их обработать. На ночь в келье своей ночевать оставил, накормил бедолаг. А поутру, когда уходили они, сказали мне удивительные слова. Ты, говорят, первый человек, что с открытым сердцем и душой к нам, нелюдям по-вашему, отнесся. Мы будем молиться за тебя, добрый человек. А дома расскажем всем, что и среди людей есть люди. Вот так и сказал! Среди людей тоже есть люди... Эх!

- Джуджи себя считают настоящими людьми, - тихо сказал Зезва, - а нас - уродами, жестокими и бессердечными великанами.

- А что, разве не так?

Снова наступила тишина, прерываемая лишь шипением костра и ночными шорохами. Опять беспокойно вздохнул во сне Евген. Сандр спал тихо, только один раз перевернулся на другой бок. Тихо заржал Толстик. Удавоподобные мерины проигнорировали этот призыв к общению. Тогда рыжий жеребец презрительно взмахнул хвостом и вернулся к поеданию травы.

- А меч, отче, светится потому, - произнес Зезва, - что поблизости чуд. Страховидл.

- Что?! - привстал брат Кондрат. - Уж не думаешь ли ты...

- Не думаю. Сядь, святой отец. Ты не страховидл. Меч на тебя не реагирует. Но посмотри сюда.

С этими словами Зезва осторожно поднялся и поднес слабо мерцающее лезвие к спящим мальчикам. Синий свет усилился. Отец Кондрат зашептал молитву Дейле.

- Мальчики, - произнес Зезва, усаживаясь и пряча меч.

- Дети малые?! Да в своем ли ты уме, сын мой?

- В своем, святой отец. Впрочем, есть одно обстоятельство.

- Какое же?

- Меч светится слабо.

- Это о чем-то говорит тебе, Зезва Ныряльщик?