Тень на Солнце

Пока Зезва рассказывал, толстый тевад выпил еще две кружки пива и сидел, отдуваясь, сам красный, как рак. Казалось, он не слушал, что говорит Зезва, но это было лишь иллюзией: старый наместник слышал все и несколько раз вставлял едкие замечания.

- Уф, сынок! - покачал Мурман головой, когда Зезва, наконец, умолк. - Удачно ты съездил, ничего не скажешь.

- Светлейший...

- А?

- Вопрос.

- Говори, едрит твою душу.

- Почему Ваадж поехал отдельно от меня?

- О-хо-хо... Аристофан, едрит твою бабушку в дупло! Где пиво?!

Прибежал Аристофан с новым кувшином пенистого напитка. Бухнул на стол, подобострастно склонился.

- Что это за пятна у тебя на ливрее? - грозно спросил Мурман. - Отвечай, бездельник!

- Ваше тевадство... - забормотал Аристофан, отступая к рядам испуганных лакеев.

- Снова пили, - покачал головой Мурман. - О, порок, о, разложение...Зезва, не, ну ты видишь, а? Что творится, клянусь бабушкиными панталонами, уф!

- Ва-а-а-ше тева-а-адство... - еще ниже склонился Аристофан.

- Подождали бы пока светлейший, едрит его дедушку, тевад закончит трапезу с гостем, а потом уж... Потом хоть все тут сожрите! Ох, Зезва, Зезва, посмотри, кем я окружен! Нет, не тот сейчас персонал, не тот... Вот раньше...

Зезва снова сдержал улыбку. Мурман еще некоторое время грозно посматривал на слуг, затем вздохнул и повернулся к Ныряльщику.

- Ваадж занимает нехилую должность при дворе Повелительницы Ламиры, да продлит Светлоокая Дейла её года! Он что-то вроде штатного чародея... Чего кривишься, завидно?

- Нет, светлейший, не завидно.

- Вот... Слухи про али зловредных дошли до двора, ну Ваадж и засветился. Хотя...

- Светлейший?

Мурман нахмурился и снова забарабанил по столу пальцами левой руки. Правая сжимала кружку с пивом.

- Ты в курсе ситуации в Душевном тевадстве?

- Душевники снова мутят? - спросил Зезва.

- Да.. Это поважнее, чем Ваадж, скажу я тебе.

"Он не хочет говорить про Вааджа и его роль при дворе Ламиры",- подумал Зезва.

- Аристофан! - крикнул Мурман зычно, хотя худощавый лакей стоял не далее, чем в двух шагах от стола.

- Ваше тевадство?

- Карты тащи!

- Игральные, светлейший?

- Топографические, баран!

Аристофан убежал и вскоре вернулся, таща целый ворох свитков. Что-то ворча под нос, Мурман вырвал у него карты и разложил их на столе.

- Так, не эта, - приговаривал он, - и не эта... ага! Гляди, Зезва.

Зезва встал со своего места и подошел к Мурману, рассматривавшего затейливо оформленную карту Солнечного Королевства Мзум и сопредельных государств.

- Вот Мзум, - ткнул волосатым пальцем Мурман. - К северу от столицы: наше Верхнее тевадство и Горда, в котором мы с тобой пьем пиво. Еще дальше на север: посты Элигершдада и стоят их войска. Тут, тут и вот тут. Охраняют столицу овсянников Вереск. Вереск со всех сторон окружен селами с преимущественно солнечным населением. С последней войны прошло несколько лет, и большая часть Верхнего тевадства контролируется овсянниками и элигерцами. Они утверждают, что вовсе это не Верхнее тевадство, а независимое государство Овсана. Придурки! Спустились, понимаешь, с гор несколько веков назад, поселились на наших землях и уже объявили их своими! Что ты хмуришься?

- Война с овсянниками была ошибкой, Светлейший, - тихо сказал Зезва. - Чего мы добились? Лишь позволили Элигершдаду укрепить свои позиции. Теперь Директория раздает овсянникам грамоты граждан Элигера. Нельзя было тогда начинать войну...

- Ладно, ладно, - поморщился Мурман. - Тоже мне, умник! А что было нам делать? Банды овсянников стали жечь наши села, вырезать солнечников как овец!

- Наши тоже отличились, светлейший.

- Не спорю... - Мурман засопел. - Позорные факты имели место. Знаешь, Зезва, на войне ведь как: все воюют в полной уверенности, что проливают свою и чужую кровь за правое дело. Страшна та война, в которой обе стороны искренне считают себя правыми.

- А как же война справедливая, освободительная? - спросил Зезва. - Овсянники кричат, что солнечники хотят уничтожить их, что в первую войну мы вырезали их целыми деревнями, что...