Тень нестабильности (СИ)

Возвращаясь сюда в который раз, Сельвин не мог отделаться от чувства, что «устаревшее» имя неспроста закрепилось за районом, пережив столетия. Древние, практически слившиеся с грязью дороги, ветхие лачуги, возведенные где из посеревшего камня, а где — из насквозь прогнившего дерева, изодранные навесы, натянутые между крышами — все это не просто несло на себе отпечаток минувших лет. Нет, эти убогие улицы будто запечатлели боль и страдания всех бедняков, что когда-либо жили здесь; пропитались духом нищеты и безысходности; навеки впитали смрад гниющих тел, которые когда-то давно лежали прямо в уличной грязи, неделями ожидая погребения.

И впрямь — чумной нарыв на теле города. Того и гляди, прорвется и выплеснется черным гноем на «здоровые» улицы…

Сельвин зябко передернул плечами, гоня прочь слишком явственно вставшую перед глазами картину.

«Зато имперцы не заходят сюда без веской причины. И слабонервные новобранцы еще на подходе отсеиваются», — с усмешкой подумал мужчина, подходя к нужному зданию.

Штабом городской ячейки сопротивления служил старинный трехэтажный дом, покосившийся и вросший в землю. Узкий, зато высоченный и оборудованный множеством пристроек, он угрюмо нависал над дорогой, почти соприкасаясь выступающей мансардой с крышей соседней халупы. Практически дворец по меркам Лабиринта, но по любым другим — абсолютно непригодное для жизни место.

Повстанец быстрым шагом преодолел остававшееся до порога расстояние и несколько раз ударил кулаком по грязной автоматической двери.

Конвульсивно дергаясь, та отъехала в сторону. В открывшемся проеме незамедлительно показался часовой — точнее, показался внушительных размеров дробовик, а его обладатель не иначе как пытался спрятаться за грозным оружием.

— Чего надо? — взвизгнул растрепанный мальчишка лет шестнадцати, вцепившись в дробовик дрожащими руками. Наверное, паренек пытался изобразить грозный рык героя дешевого голофильма (или кантинного вышибалы, на худой конец), но получилось что-то среднее между щенячьим тявканьем и предсмертным хрипом.

— Я к Гэрту, за брагой, — озвучивая условленный ответ, Сельвин чуть отклонил голову: вконец разволновавшийся часовой (если это чудо природы можно так назвать) едва не засветил ему оружием по челюсти.

«Как бы еще курок не спустил от избытка чувств. Вот же… молодое дарование!»

— Проходи, — парень посторонился, пропуская повстанца в дом. — Ты…

Едва разглядев лицо гостя, мальчишка поперхнулся и замолк, уставившись на него полным восхищения взглядом.

— Зд… здравствуйте, господин! Вы ведь… ну ничего себе!

Сельвин мягко улыбнулся и покровительственным жестом положил ладонь на плечо часового:

— Да-да, я ведь. Дверь закрой. И пушкой не маши, а то выстрелит еще!

— Ага! — парень счастливо улыбнулся и резво подскочил к контрольной панели, от переизбытка энтузиазма едва не впечатавшись лбом в стену. — Я могу вам чем-то помочь, господин Вельн?

«Ну, хотя бы говорить связно начал. Уже прогресс».

— Можешь. Скажи, твой командир здесь?

— Генерал Аларон? Да, он никуда не отлучался.

— Спасибо, боец. Свободен.

Благосклонно кивнув мгновенно зардевшемуся мальчишке, Сельвин прошел дальше по коридору. Из общей столовой доносился гул голосов, смех и ругань, но туда повстанец идти не собирался — по крайней мере, не сейчас. Вместо этого он направился сразу на третий этаж, в кабинет Бернарда Аларона — человека, которого можно было назвать главой повстанческой разведки и, по совместительству, службы безопасности.

— Какие люди! — завидев на пороге старого друга, Аларон оторвался от своего инфопланшета и расплылся в улыбке. — Стучаться не учили, а, ваше высочество?

Густой бас этого мужчины как нельзя лучше подходил к его широкому, мясистому лицу и могучему телосложению. На фоне хозяина гость, которого только слепой мог бы назвать хилым, выглядел тощим и высушенным, словно муун.

— И тебе здравствуй. Бернард, что это за чудо на входе? — проигнорировав вопрос, Сельвин без приглашения опустился в потрепанное кресло у окна. — Ему же оружие в руки давать нельзя: и своих, и чужих перестреляет!

— А, ты про этого… Дэйла, кажется? Толковый, кстати, парнишка, зря ты так о нем. Зеленый просто совсем, вот и дергается от каждого шороха. Небось, чуть в обморок не грохнулся, как тебя увидел?

Повстанец только мрачно кивнул в ответ.

— Ну а чего ты хотел? Ты — настоящая икона, друг мой. Живая легенда. Было бы странно, отреагируй мальчишка по-другому. Виски будешь, кстати? — Бернард уже сжимал в одной руке выхваченную из шкафа бутыль, а во второй — два хрустальных бокала.

— Наливай. Знаешь, если мой «святой образ» появится у имперцев в базе данных, я очень быстро переквалифицируюсь из живой легенды в мученика. Я полагаю, тот перебежчик до штаба ИСБ не дошел?

— Сразу о делах, да? Не волнуйся, до ближайшей канавы он дошел. Донесли, точнее, — хохотнул Аларон. Вручив один из наполненных бокалов собеседнику, он грузно опустился в соседнее кресло. — Ну, а если не считать той крысы, у нас все ровно. Готовимся потихоньку, собираем информацию… ждем сигнала. Ты ведь об этом хотел спросить?

— Угадал.