Тень полония

Кто-то из репортеров щелкнул фотокамерой, и Олигарх поморщился от яркой вспышки.

– Поглощение российским государством компаний энергетического и других секторов показывает, что под управлением Путина страна превратилась в корпорацию, управление которой осуществляется в интересах нескольких избранных лиц и семейств, включая пресловутого Романа Абрамовича… Примером этого, в частности, служит продажа «Сибнефти» государственной компании «Газпром», от которой господин Абрамович выручил тринадцать миллиардов долларов! А сейчас Кремль испугался предстоящих выборов, поскольку без перехода власти людям из той же самой «корпорации» сохранить контроль над российским богатством будет почти невозможно. И очень важно, что мои слова начали доходить до американских политиков.

– Кого вы имеете в виду?

– В первую очередь я имею в виду потенциального кандидата в президенты США госпожу Хиллари Клинтон, а также влиятельного американского сенатора Сэма Браунбэка, с которым мы провели содержательные переговоры во время моего пребывания в Америке.

– Прокомментируйте, пожалуйста, распространяемые в последнее время Кремлем слухи о том, что вы якобы уже много лет сотрудничаете с израильской и американской разведками.

– Когда я был заместителем секретаря Совета безопасности Российской Федерации, я встречался со многими влиятельными политиками, с представителями спецслужб… Глупо предположить, будто я выступал как их агент или как шпион.

– Значит, эти слухи ни на чем не основаны? – уточнила по-русски какая-то девушка.

– Уверяю вас, господа, ни одной тайной – ни президента Ельцина, ни его семьи, ни даже Путина – я никогда не делился ни с одной разведкой мира. Для меня неприемлемо использовать слабости страны, открывая их представителям другого государства. Знаете почему? Потому что я полагаю, что у меня достаточно сил, чтобы самому воздействовать на режим. И уж точно я не стану прибегать к помощи извне, потому что это обнаружит мою политическую несостоятельность. Я ведь выступаю не против страны, а против режима. И я, черт подери, хочу жить в России! А я никогда не смог бы вернуться в Россию, если бы я посчитал, что предаю ее…

Олигарх показал жестом, что ответ еще не закончен. Потом откашлялся и продолжил:

– Все сказанное не означает, что я рассматриваю, к примеру, спецслужбы Англии как врагов. Но я их не рассматриваю и как союзников, с которыми непременно должен кооперироваться в решении каких-то своих проблем или проблем России.

– Находясь в эмиграции, вы поддерживаете связи с чеченскими сепаратистами?

– Что же в этом удивительного? Я ведь очень многое сделал для освобождения заложников, которые попали в чеченский плен. Это была совсем непростая задача, с риском для жизни не только для меня, но и для моих друзей-чеченцев, – и тем не менее мы решали и почти решили эту задачу…

– Простите, господа!

– Пропустите. Очистите, пожалуйста, проезд!

Судя по тому, как засуетились полицейские и детективы в штатском, настало время прервать импровизированную пресс-конференцию, которую устроил себе Олигарх.

– Спасибо, господа.

Его отсутствие на прощальной службе в центральной лондонской мечети было вполне объяснимым – и таким же естественным было его нежелание напрасно терять время в ожидании, пока тело усопшего Алексея Литовченко перевезут к месту захоронения.

– Благодарю вас за внимание…

Как раз в этот момент к западным воротам кладбища подъехала вереница из четырех машин.

– Думаю, мы еще встретимся, господа!

Охранник предупредительно открыл дверь одного из подъехавших автомобилей, и в сопровождении прощальных фотовспышек Олигарх укрылся от чужих взглядов за бронированными, темными стеклами.

После краткой беседы с полицейскими машины пропустили на территорию кладбища, а журналисты опять выстроились вдоль ограды.

– Как вы думаете, констебль, это у них там надолго?

– Не знаю, сэр.

Спустя несколько минут, вслед за катафалком, на территорию кладбища въехали еще несколько тонированных автомобилей.

– Кто это был, констебль? Вы не видели?

– К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос, сэр…

Кладбище Хайгейт, одно из самых известных в Лондоне, находится в очень престижном районе на севере и напоминает огромный парк с вековыми деревьями, а также строениями викторианской архитектуры. В принципе, еще со второй половины девятнадцатого века здесь хоронили представителей всех религий, когда-либо чем-либо прославивших Великобританию: например, Майкла Фарадея, известного каждому школьнику по картинкам в учебнике, великого живописца Рейли Мура, не слишком популярного у нас философа Герберта Спенсера и даже отца всех воинствующих безбожников Карла Маркса.

– Сюда, прошу вас…

– Проходите, пожалуйста.

В мусульманской части кладбища кортеж с катафалком уже поджидали.

– Начинаем?

– Да, конечно.

Среди родственников и знакомых, приехавших вместе с телом покойного, был и Ахмед Закатов.

– Приветствую, – остановился он, чтобы пожать руку Олигарху.

– Здравствуйте, уважаемый!

– Надо будет потом переговорить.

– Обязательно.