Тень правителей

Ставрогин дёрнул дверцу контейнера. Та, естественно, была наглухо запломбирована.

— Подожди. На помощь позову! — крикнул он и побежал в боцманскую.

Когда вскрыли дверь контейнера и оттуда выбрался грязный измождённый парень с кровоподтеком на голове, Ставрогин не сдержался:

— Это ещё что за Маугли?!

— Я не Маугли! — тяжело дыша, сказал парень. — Я — Эстерман!

И боком сполз на палубу.

– Και τι δεν κάνουν οι άνθρωποι για να πάνε στο Ισραήλ, — сказал косматый грек, боцман Комадидис. — Στον γιατρό, γρήγορα! Μη πεθάνει κιόλας![6]

Яков лежал в светлой комнате на широкой уютной кровати. Ему грезилось, что они с Жемкой плывут на лодочке по разлившейся Волге, а с дальнего берега им приветливо машет рукой дед.

Женщина в белом халате измерила Якову пульс и сказала что-то на незнакомом языке стоявшему рядом мужчине.

– Κατάλαβα![7] — сказал мужчина и обратился к Якову:

— Ну, давай знакомиться, изменник Родины. Я Илья Ефимович Ставрогин, ты у меня дома.

— А почему я изменник? — спросил Яков.

— Потому что ты умудрился без спроса перейти государственную границу, — сказал Ставрогин. — Эстерман, как тебя дальше…

— Яков Исаакович, — сказал Яков. — Мне с девушкой очень нужно было увидеться.

– Αν κατάλαβα σωστά, μίλησε για κάποια γυναίκα, — сказала женщина в белом халате. — Άρα όλα είναι καλά τώρα. Καλό φαγητό και ξεκούραση. Την επόμενη εβδομάδα θα είναι εντάξη[8].

– Νέος ισχυρός οργανισμός, — ответил Ставрогин. — Μην ανησυχείτε, γιατρέ, θα τα κάνουμε όλα με τον καλύτερο δυνατό τρόπο![9]

— А где моя одежда? — спросил Яков. — Мне идти надо.

— Далеко собрался? — спросил Ставрогин.

— Мне Жемку найти надо, — сказал Яков. — Спасибо за помощь, я пойду.

— Жемка это, я так понимаю, девушка, — сказал Ставрогин. — Тяжёлый случай. Организм тебе поправят быстро, а вот с головой будет труднее. Яков Исаакович, вы в Греции, в Афинах, без паспорта, на нелегальном положении. Ничего не настораживает?

— А где Жемка? — спросил Яков.

— Мне, пожалуй, стоит выпить, — сказал Ставрогин. — Γιατρέ, δώστε του ένα χάπι ύπνου. Δεν νιώθει καλά ακόμη![10]

Так Яков спал и ел, ел и спал, спал и ел. Через несколько дней его посетила высокая красивая девушка с несколько шальными глазами.

— Привет! — сказала она. — Я — Афина.

— Смешно, — сказал Яков. — В Афинах ко мне пришла Афина.

— Да ты почти поэт, — рассмеялась девушка. — Рассказывай, кого ты так неистово ищешь.

Примерно через три недели Ставрогин и Афина повезли его показывать город. Они поднялись на Парфенон, Яков смотрел на прозрачные воды залива, где греки когда-то насмерть сцепились с персами. Он уже не видел в каждом встречном образе лица Жемки, лекарства и время сделали своё дело. В его жизни начинался новый поворот, и Ставрогину просто предстояло озвучить его, лаконично и без эмоций, как полагается настоящему миллионеру.

— Тебя подняли на ноги, — сказал Ставрогин. — Теперь только два варианта. Либо отвезти тебя в советское посольство, оттуда отправят в Москву, будут долго допрашивать о подробностях перехода границы и посадят лет на десять. Незаслуженно, но кого это волнует в эпоху «холодной войны».

— А второй вариант? — спросил Яков.

— Второй вариант тоже не идеален, — сказал Ставрогин. — Твоя фамилия и твоя внешность позволяют получить израильский паспорт. Я поговорил с нужными людьми, лишних вопросов задавать не будут. Репатриантов из Союза сейчас много, еврей, говорящий по-русски, никого не удивит. Работать будешь моим помощником, людей, которых навязывают из Москвы, мне, по понятным причинам, не хочется брать.

— Девушку твою будем искать, — сказала Афина, — Хотя я не представляю как. Проще, наверное, найти иголку в стоге навоза.

— Сена, — сказал Ставрогин. — Радость моя, я же подарил тебе сборник русских поговорок.

— Какая разница! — нервно сказала Афина. У неё начиналось. — Я устала. Поехали.

На обратном пути, в машине, Яков спросил: «Я могу написать родителям?»

— Слишком рискованно! — ответил Ставрогин, взглянул на быстро мрачневшую жену и скомандовал водителю: «Πάνε πιο γρήγορα»[11]. — Тебя вычислят, козлы в контрразведке сочинят невероятную легенду, что ты утащил за кордон страшную военную тайну. Мне придётся тебя отдать. Поэтому никаких контактов с тем миром, судьбу не стоит испытывать слишком часто…

Яков посмотрел на залитое дождём парижское предместье и допил остатки кальвадоса. Через полчаса прибудем. Он увлёкся в последнее время романами Ремарка и был почти счастлив, что упросил Ставрогина отпустить его на неделю в ненастный позднеосенний Париж.

— Ладно, поезжай! — сказал Ставрогин. — В конце концов, это твой первый отпуск за десять лет. Звони каждый вечер, на всякий случай.