Тень правителей

— Странно, — сказала следователь. — Дрючек утверждает, что вы его двоюродный брат. Также он утверждает, что вы насильственным путем вымогаете у него двадцать пять тысяч долларов, которые якобы ему одолжили. Это так?

— Послушайте, — сказал я. — У меня нет никаких братьев дрючеков, ни родных, ни двоюродных. В этом смысле, я — сирота.

— Я обязана предупредить вас об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Кроме того, вы имеете право воспользоваться 51 статьёй Конституции и не давать показаний вообще.

— В этом нет никакой необходимости, — сказал я. — Вы же можете проверить по своей базе всех моих ближайших родственников.

— Можем, — сказала следователь. — Алексей Евгеньевич, в принципе, я вас понимаю. Одолжили деньги непутевому родственнику, расписки не взяли. Но зачем же так грубо? Накинулись на человека средь бела дня, предыдущим вечером угрожали ему за ужином в японском ресторане.

— В вашем городе есть японский ресторан? — сказал я.

— Есть, — сказала Подъяблонская. — А вы считаете, что японские рестораны бывают только в столице? К делу приложены свидетельские показания официантки Кристины Уивер, по паспорту Клёпиковой, которая слышала, как вы нецензурно выражались в адрес Дрючека и обещали его убить, если он не вернёт деньги.

— Ну, это точно фуфел, — сказал я. — Вчера вечером я был в театре, артисты могут подтвердить.

— И где же в нашем городе находится театр? — улыбнулась следователь.

— Улица Наримановская, дом 11, — сказал я.

— Ты совсем обнаглел, — сказала следователь. — По этому адресу проживаю я. Хочешь сказать, что вечер провёл у меня дома? Может, ещё в одной постели со мной?

— Вызовите «скорую», — я с тоской посмотрел на задраенное решёткой окно. — Мне плохо.

— Только не надо симуляций, — сказала следователь. — Будем писать чистосердечное признание?

— В чём? — вяло сказал я. — Я требую адвоката.

— В падении Римской империи, — расхохоталась Подъяблонская. — Это розыгрыш, дурачок. Ленка Караулова попросила тебя немного проучить за то, что ты сбежал не попрощавшись.

— Ну, у вас, у блядей, и шуточки! — сказал я.

— Осторожнее, молодой человек! Я под тобою не лежала, хоть ты и пытался это утверждать.

— Вы на самом деле следователь или это очередная мистификация?

— На самом, — Подъяблонская показала удостоверение. — Не волнуйся, я не оборотень.

— Может быть, тогда вы потрудитесь объяснить, что это всё означает, — сказал я. — Весь этот бред. Я сошёл с ума?

— Отнюдь, — сказала следователь. — Ты вполне здравомыслящий, как и большинство других людей. Ты столкнулся с другой реальностью, она тебе показалась шокирующей. Очень вероятно, что и ты показался другой реальности тоже весьма шокирующим. Так что, баланс очевиден.

— Какая, на хрен, другая реальность? — сказал я. — Мы, что, в компьютерные игры играем?

— Играть это придумали вы, — сказала Подъяблонская. — Жрать и спать, иногда забегая в сортир, им, видите ли, скучно, вот и торчите в социальных сетях, виртуальность сделали основой жизни. У вас сплошная подмена понятий, у всех сотни друзей в контакте, хотя и не виделись никогда. Балаболите часами в интернете, зачем, для чего, давно уже сами не понимаете, думать невдомёк, знать некогда, при этом все безумно заняты. Чердынцев всего-навсего разыграл слова. «Драматицко позорище» на сербском языке просто драматический спектакль, «глумница» просто актриса, зато какой захватывающий креатив сложился, как вы выражаетесь.

— Просто актриса, — сказал я. — С пёсьей головой, которая пляшет сама по себе.

— Другая реальность, — сказала Подъяблонская. — С другими законами, с другой системой мироздания. Не хуже и не лучше, чем ваша. Другая. Но, заметь, строго последовательная. Когда зритель ведёт себя бездарно, ему отрывают голову, а не льют крокодиловы слезы на просторах интернета. Ваша же виртуальная условность всё больше напоминает безусловное блеяние овец.

— Отпустите меня, — сказал я. — Я же вам ничего плохого не сделал.

— Тебя никто и не держит, — сказала Подъяблонская. — Ты придёшь только туда, куда ты придёшь. Мы тебе не советчики и не помощники. Сделаешь какие бы то ни было выводы, хорошо. Не сделаешь, мир от этого не изменится. Ты уж сам решай, что тебе лучше. Твои предки величием и подлостью завоевали право выбора, поэтому и назвали когда-то Люцифера «несущим свет». Согласись, странное имя для дьявола.

— Я не забуду, — сказал я.

— Неважно, — сказала Подъяблонская. — Поезд в Москву отправляется через час. Поторопись.

Я лежал на нижней полке плацкартного вагона. Перед отходом поезда я успел в вокзальном буфете на глазах у обалдевших пассажиров засадить из горла бутылку водки, но заснуть всё равно не удавалось. Бессвязный поток мыслей носился в моей голове, хаотичный и сумбурный, как ухмыляющаяся рожа Васька.

— Не спится? — с верхней полки свесилась голова дракона.

Я сжался.