Тень предков

Всадники съехали по косогору в низину. Святослав, пока спускался, весь изчертыхался. Повсюду ямы, ветки, берег обрывистый, да еще темно хоть глаз выколи, ничего не разглядеть, того и гляди шею свернешь. Внизу берег ровный, песочек белый, на таком позагорать бы да в речке искупнуться. У брода двое гридней, в схроне сидят, стерегут. Вброд верхами пошли. Святослав думал, что брод – это где воды по колено, но это был не такой брод. Здесь течение было такое, что Романова, не держись он за шею коня, унесло бы в неведомые дали. Даже конь шел с трудом, воды по самое горло благородному животному. Хорошо хоть водица теплая, середина лета как-никак. На острове были люди, да к тому же чужие. Это Святослава очень удивило. Обряд посвящения вроде как тайный, тогда как на нем могут быть чужаки. Хотя могут, если они выполняют некую функцию, определенную свыше. Вон дядечка какой у костра сидит, весь в белом, борода длинная, обруч на голове, с посохом. Ну, прямо жрец Сварожий из сказок.

На острове уже вовсю кипела работа. Куда-то что-то несли, рубили, нарезали. Запахло жареным мясом. С голодухи Святослав даже услыхал, как скворчит жирок по закопченным бокам молодого поросеночка. Ох, как кушать хочется. Спрыгнул с седла, и чуть не повело в сторону. Когда же кормить будут? Но кормить его никто не собирался, наоборот, сунули в руки топор, иди, мол, дров еще принеси. Это в той жизни детям все преференции, а здесь ребенок сидит отдельно, ест последним, с женщинами, что после мужчин останется. Домострой во всей красе.

Святослав – парень исполнительный, раз сказали наруби, пошел и нарубил. Взобрался на здоровенный дуб и принялся кромсать ветки.

– Ты что делаешь, ирод проклятый! Чтобы руки у тебя отсохли! – прогромыхал незнакомый голос.

Ну и кто это тут вопит, от работы отвлекает? Романов повернул голову и увидел деда в белой рясе: весь седой, с посохом и обруч на голове, машет палкой, глаза злые, сверкают. Ох, не к добру это.

– А что случилось-то, дедушка? Мне десятник приказал дров нарубить. Вон ветки у дерева совсем сухие, отрублю их, а ему от того легче станет.

Кряжистый, солидный дед чуть не вскипел как чайник.

– А ну слезай оттуда!

Святослав слез и сразу получил палкой по шее. Если бы не увернулся, сильно досталось, а так только зацепило. Хотел он ретироваться, но не тут-то было. Схватили его крепкие руки и поставили на колени. Держал его один из чужаков, здоровый детина. Романов попытался вырваться, да не тут-то было. Куда ему, такому мелкому, от зверолюдного мужика деться?

– Дядечка, отпусти ради бога! Мне ж десятник приказал, в чем моя-то вина? – нарочито жалобно запричитал Святослав.

Детей все любят. И наказание для малолеток помягче. Но не успел он опомниться, как снова получил затрещину, да такую, что искры из глаз посыпались.

– В костер его, кощуна! – заорал старик.

Вот сволочь! Ты чего, это же всего лишь деревяшка? Какой костер?

– Древо живое срубил, как полено, сам поленом и станешь. Умолкни!

И Святослав умолк, а здоровенный детина без видимого напряжения потащил Романова к большому костру, что разожгли отроки у древнего истукана. Тут сидели и Путята, и Ярослав, и дядя Скулди, но никто не обращал на него внимания. Вроде так и надо. Они вообще не двигались, пребывая будто во сне. Вот тут Святослав по-настоящему испугался. Как ведром ледяной воды окатило, огонь-то все ближе. Даже пошевелиться сначала не мог, страх сковал или что-то другое. Сжал зубы посильней, напрягся, а руки не шевелятся. Хочется кричать, но голос застрял где-то в груди. Все было как-то неестественно. Вот ты только что рубишь дрова, а теперь тебя тащат на костер и тебя никто не видит. Святослав закрыл глаза, попытался расслабиться. Ну, а чего тут бояться, ведь этого не может быть! Ну, разве он может умереть, да не в жизнь. Это же все понарошку. И магии никакой нет, старик этот обычный шарлатан. Попытался тогда повернуть голову, получилось, а костер уже прямо за ним. Здоровяк подошел к огню, перехватился поудобней и метнул парня в костер, как бревно. А чего тут мудрствовать, лежит в руке, не шевелится. Но в тот самый миг, когда пальцы мужика распрямились, Святослав ухватился рукой за запястье здоровяка и, оттолкнувшись мокрыми сапогами от горящих полений, развернулся на сто восемьдесят градусов и отлетел на песок, в сторону от костра. А вот мужик потерял равновесие и ухнул прямо в пламя. Святослав еще катался по холодному песку, остужая жар, как над островом разнесся дикий вопль. Мужик горел прямо как факел. Он рванул из костра и побежал к реке, но не добежал, рухнул на траву и задергался как болванчик. Воины у костра вскочили, проснувшись от одури, похватались за мечи. Дед подошел к Святославу, глядит внимательно, не моргая.

– Интересный ты, отрок. Я сказал тебе молчать, а ты кричал, сказал, чтоб членами не шевелил, а ты двигал. Видимо, люб ты богам. В каких богов веруешь?

– Верую во Единого Бога отца, вседержителя, Творца неба и земли, видимого всем и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, сына Божия, – откуда-то изнутри на одном дыхании выдал Святослав.