Тень разрастается

Анте с любопытством следил за тем, как негодующая аспирантка после процедуры замахивается на Дахху учебной сумкой… Но потом очень мило прощается. Что-то он там, небось, опять не то сказанул поначалу.

Друг антилопой поскакал к нам. На ходу он колданул еще один лекарский круг – для маньяка.

Нам явилась та же самая картинка: Пустота. А от нее – лишь одна нить. Черная нить, стремящаяся в сторону убежавшей девушки.

– Всемирная сеть Пустоты… – пробормотал Давьер, задумчиво ощупывая свою прозрачную грудину.

Я азартно потерла ладони:

– Значит, если мы с вами просветим весь город сразу – то увидим одним махом всех зараженных! Всю паутину. Враг перестанет быть невидимым.

Дахху погасил заклинание, отдышался и с грустью возразил:

– Это технически невозможно. И еще нам сначала нужно научиться удалять Пустоту.

– Вот-вот, давайте поторопимся с экспериментом, – поморщился маньяк и с силой помассировал грудь под хлопковой рубашкой. – Черт бы подрал эту гадость внутри.

* * *

Проводить ритуал решили за пещерой Дахху.

Вернее, над пещерой. Жилище друга было выбито в скале, вырастающей на опушке леса за садами Аутурни. Обратный склон этой скалы представлял собой холм – покатый, травянистый, густо заросший фейкиным борщевиком.

Двухметровые зонты борщевика надежно укрывали от посторонних глаз. Это было на руку: мало ли как пойдет эксперимент?

Я сначала заартачилась, не хотела лезть на зеленую «крышу»:

– Борщевик ведь ядовитый, вы чего?!

– Только не фейкин, – возразил Дахху и приставил к стене дома хлипкую лесенку. – Этот как раз очень полезен. Используется для лечебных декоктов. И усмиряет душу.

– Что ж ты раньше не сказал! Я бы только тут и спала, когда я у тебя ночую, – вздохнула я и покарабкалась наверх, в сюррелистичное зонтичное царство.

Там, в бело-зеленых зарослях, мы сели кружочком, дружно приняв позы лотоса, привычные для чьяги. Расставили коленки по сторонам, собрали кисти рук щепотками и устаканили их поверху. Все это непредумышленно. То ли пары борщевика шалили, то ли мы подсознательно искали вселенской гармонии.

– Позовешь бокки? – попросила я Смеющегося.

– Я думал, мы сначала хотим посмотреть на то, как искра борется против Пустоты без внешнего вмешательства?

– Что-то мне подсказывает, что его искра из трусливых, – фыркнула я, и не думая понизить голос.

Средние пальцы Давьера медленно выпрямились в ответ на эту реплику. О, какой интересный модифицированный лотос!

Мы уже собрались начать эксперимент, но нашему уединению помешали. Там, внизу, кто-то заколотил в дверь пещеры.

Дахху недоуменно сморщил нос, потом подполз к краю скалы и свесился вниз. Я с беспокойством подумала, как бы его не перевесил его огромный, длинный, тяжелый шарф.

– Андрис? – удивлению Дахху не было предела. – Здравствуй!

– Йоу, лекарь, привет! – бодро ответствовала невидимая нам Ищейка. – Как дела? Ты сейчас, случайно, не свободен? А то я закрыла одно дело на Плавучем рынке, и как раз подоспел обеденный перерыв. Я прямо там взяла готовую форель – вкусную, приготовленную на углях. Но она оказалась такая крупная! Точно надо с кем-то поделиться. Вот я и решила к тебе завернуть – тут же буквально за углом.

– Откуда ты знаешь мой адрес? – поразился Дахху.

– Да я однажды тут Тинави выдергивала. Ты тогда дверь открыл. Мы еще не были знакомы, но я тебя запомнила. Вот и сложила один плюс один.

Судя по голосу, Ищейка странно нервничала…

– Привет, Андрис! – Я рывком свесилась рядом со Смеющимся. – А на четверых твоей форели хватит?

Йоукли мгновенно залилась краской, от самой шеи и до челки – аккуратно подстриженной, блестящей челки, которую приминали ее железные очки. Но улыбка Ищейке не изменила.

– Наверное, хватит, – приветливо сказала она и под хлопотливое бормотание Дахху полезла к нам по приставной лесенке.

Делать нечего: пришлось напомнить Андрис про танцовщицу и Пустоту… Ибо Анте уже сходил с ума от «грязи внутри» и требовал немедленно начинать представление. Да и вообще. Мы болтаем – а заражение ширится…

Так что эксперимент начался под рыбу.

* * *

– Карл, Авена, Рэндом, Селеста, Дану, – отчеканила я имена всех богов-хранителей, пытаясь уловить хоть малейшее изменение в искре Анте.

Бывший хранитель покачал головой, мол, нет, милая, братики и сестрички у меня эмоций не вызывают.

Я с патетическими интонациями присовокупила:

– Отец Небесный!

Тишина.

Искра прежнего размера, Пустота рядом с ней – в абсолютном, пугающем комфорте.

Теперь уже дерзнул Дахху:

– Милый Теннет, вспомни: ты спасаешь брата от молнии, это прекрасный поступок, а потом теряешь магию – и вот ты страдалец, но ты осознаешь, что это было не зря…

Искра Давьера вдруг уменьшилась.

– Это еще почему? – подскочила я.

Маньяк прошипел сквозь зубы:

– Потому что я злюсь, когда вспоминаю об этом. А вы должны вызвать положительные, черт вас дери, эмоции!

– Да что поделать, если вы ничего хорошего в жизни не чувствовали! – Я расстроенно развела руками.

– Теннет, а что насчет драконов? – вдруг улыбнулась Андрис. Две ямочки придавали ее круглым щечкам игривый акцент.

Давьер задрал одну бровь вверх.