Тень разрастается

Больница уже перешла на режим ночного освещения. Потолочные магические сферы отключились. Горели лишь небольшие розовые шарики, каждый размером с кулак, щедро рассыпанные вдоль коридора, прямо по полу. Они всегда напоминали мне ядовитые болотные поганки: те так же тихо мерцают и переливаются в ночной мгле, даря сомнительное ощущение покоя.

Я подскочила, как неваляшка, мимоходом убедившись, что старые ссадины на коленях снова со мной. Прямо передо мной во мраке тихо белела дверь в палату. Сзади Анте и Дахху валялись на полу – кажется, без сознания, но уж точно при всех конечностях.

Да, надо будет потренироваться Прыгать так, чтобы не выводить спутников из строя.

И еще кое-что пошло не по плану, я так погляжу…

– Почему мы оказались снаружи палаты?! Я просила внутрь! – вслух возмутилась я.

Ну не то чтобы по-настоящему возмутилась, но решила, что унни стоит знать о моем недовольстве. Вряд ли у энергии мироздания есть жалобная книга, но вдруг.

Как ни странно, я сразу же получила ответ на свой вопрос. Весьма, хм, неожиданный.

– Потому что, – чьи-то цепкие пальцы ухватили меня сзади за плечо и резко развернули, – потому что я зачаровал эту несчастную палату! И поставил сигнализацию, направленную против незваных гостей. Какого пепла ты здесь делаешь, Тинави? Твоя угроза на дубе оказалась реальной?

Глаза Полыни полыхали. Звенящие колокольчики в прическе нагоняли драмы.

– Так, Полынь, расслабься и пусти меня в палату, срочно! – Я сбросила с плеча руку куратора. – Видишь этих добрых молодцев на полу? У нас не увеселительная прогулка!

– А что тогда? – мигом заинтересовался Ловчий.

– Потом объясню, защиту убери! – взмолилась я.

Он оценил мой взъерошенный вид, кивнул и сложил руки лодочкой, готовясь к заклинанию.

Но уже мгновение спустя раздался жуткий треск – и Полынь, как срубленный ясень, рухнул на пол.

– Дахху! Ты с ума сошел?! – Я задохнулась от неожиданности, увидев над бессознательным куратором своего друга, бледно-зеленого, отчаянно сжимающего в руках занесенную цветочную кадку.

Кадка эта только что со всей мощью глиняных изделий заехала Ловчему по голове, что и стало причиной бесславного падения Полыни.

– Охранные чары долго снимать, а у нас люди умирают… – извиняясь, пробормотал Смеющийся и, поправив шапку для смелости, решительно шагнул к белой двери в палату.

На ней как раз проявилась тонкая багряная паутина – и тотчас бесшумно осыпалась. Дахху зашел внутрь.

Сзади на полу что-то невнятно простонал Анте Давьер. Я не стала ждать, пока он оклемается. Я осторожненько обогнула распростертого Полынь и вбежала в белизну палаты, пахнущую лекарственными травами.

У нас действительно умирают люди…

Прости, куратор!

Портал

Больнее всего там, где никто не видит.

Надпись, выцарапанная в дупле иссохшего дуба

По сравнению с таинственными, зеленоватыми в ночи коридорами Лазарета палата принца казалась пыточной камерой – столь белой и бескомпромиссно-стерильной она была.

Лиссай сидел на длинной узкой койке, заправленной так туго, что на простынях не виднелось ни единой морщинки. Будто взяли живое, веселое лицо кровати и растянули на пяльцах. Так иные фанатики растягивают свежепойманных бабочек в альбомах… Подобное старание всегда до странности угнетает.

Дахху вошел в палату героически, широким шагом, с задранным подбородком. Полосатый кончик шарфа лихо подпрыгивал у него за спиной. Но стоило другу столкнуться с непонимающим взглядом принца, как он замер. Смущенно и растерянно, будто на невидимую стену наткнулся.

Я же вбежала в комнату с привычно панической рожей. Украдкой обернулась: как там Полынь, не дрыгается?

Не дрыгался.

Мое появление остановило Лиса, который уже недвусмысленно тянулся к тревожному колокольчику на стене.

– Тинави! – звонко воскликнул Лис, заприметив меня. – Вас все-таки пустили к-ко мне? Я уж думал, умру в изоляции!.. – Он разулыбался и теперь скользнул по Дахху куда более милостивым взглядом. – Так это ваш друг? Точно. Я помню. Господин Дахху, а вы могли бы умерить свои эмоции? У меня в глазах рябит.

От этих слов Смеющийся очнулся и сразу же умоляюще на меня вытаращился.

– Лиссай! – Я подошла к принцу. – Можно я сделаю кое-что, а вы не будете задавать вопросов?

– К-кажется, это становится классикой наших отношений?

– Не-не-не, в этот раз все во имя короны! И дело очень серьезное. Правда. – Я понизила голос.

Принц перестал улыбаться и внимательно посмотрел на меня. И я снова будто почувствовала Карлову магию, которая бурлила в его крови – точно так же, как и в моей. Но пока неизученная. Нераскрытая. Хотя близкая, подступающая. Из-за этой магии присутствие Лиссая порождало во мне до странности волнующее настроение. Хотелось петь, плясать, устраивать беспутную духовную обнаженку и верить в лучшее. Честное слово, этот отстраненный, бледный, веснушчатый Лиссай действовал на меня, как переносное Святилище. Человек-междумирье…

– Хорошо, – согласился Лис. – Я в вашем распоряжении.

– Тогда закройте глаза и не шевелитесь, что бы вы ни услышали.