Тень разрастается

Я поежилась. Все чаще мелькавшие контекстом насекомые пугали. Ведь настолько же, насколько я не любила муравьев, их любил Зверь…

Пока я наматывала круги вниз, силясь выбраться из магической «кишки», ко мне прилетела знакомая ярко-алая ташени.

«ВОЕННОЕ ВЕДОМСТВО, АЛЛЕЯ. ПУСТОТЕ ПРИДЕТ КОНЕЦ! ЖДЕМ», – гласила записка.

Вот почему, интересно, Дахху так многословен в абсолютно неинтересных случаях и так сдержан – в моменты истины?..

* * *

Анте и Дахху сидели на каменной скамье в тенистой аллее Полуденного Ситца, которая по правому фронту огибала комплекс Военного ведомства.

На аллее расслабленно фланировала публика всех сортов – вечер был погожий, и большая часть Шолоха уже вывалила на променад – любимый вид столичного отдыха. Солнце еще не скрылось, но на город уже выползал туман. В его золотой дымке фигуры горожан казались размытыми акварельками, не до конца овеществленной фантазией творца. Тополи и платаны над ними низко склонялись друг к другу, аркой венчая аллею. Над песчаной дорожкой крутилась пыль, поднятая шагами гуляющих.

– Ну как? – нетерпеливо спросила я, подходя к Дахху и Анте.

– Изумительно! – ответил Дахху. – Мы знаем, как уничтожить Пустоту одним махом!

Друг отлепился от скамьи и взволнованно заходил туда-сюда:

– Проведя несколько опытов, мы убедились, что черные кляксы не просто связаны друг с другом посредством нитей-пуповин. По сути, Пустота оказалась единым существом. Мы сказали, что она распространяется как пирамида, помнишь? Растет из единой точки вниз и вширь. И каждый зараженный связан с тем, кто его заразил, и с тем, кого заражает он сам. По сути своей, подобный механизм неуловимо напоминает финансовые пирамиды, которыми в прошлом веке баловались аферисты Кнассии…

– Так. Хорошо! – я подбодрила Дахху.

Друг набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться очередным объяснением, но маньяк Анте прервал его:

– In brevi, разрушаешь верхний уровень – и нижний распадается сам по себе. На практике это выглядит так: лечишь заразившего – выздоравливают зараженные.

Осознав эту емкую сентенцию, я подпрыгнула:

– Но ведь это все меняет! Значит, нам всего-то и надо, что найти нулевого пациента?

– Да, – кивнул Анте. – Но это не так просто.

– Вообще-то очень просто, – возразила я.

Маленькие веселые феечки, заменяющие мне мозговые извилины, тихонько шебуршились в черепной коробке. Что-то они нашептывали. Что-то они там сообразили. Надо только прислушаться…

«Иномирное существо». «Болезнь». «Видимо, пролезла через Междумирье, пока дверь была открыта». «Приведите мне это существо. Отдельно от жертвы» – но как, если ее не бывает вне жертвы?

«Да это же ЭЛЕМЕНТАРНО!» – хотела заорать я, но вместо этого заорал Дахху. И совсем другую фразу.

– Что с ним?! – крикнул друг, глядя куда-то вдаль. В тридцати метрах от нас некий прохожий – фетровая шляпа, бархатная мантия, тросточка в руке – вдруг затрясся и упал как подкошенный.

Гулявшие тотчас плотно обступили его, будто сигнала ждали. Мы ящерками проскользнули между их охающими рядами и оказались на пустом пространстве в центре толкучки. Труп седовласого мужчины – сухое, скукожившееся тело без кровинки – не оставлял сомнений.

Такой же труп, как у Кары.

Привет, Пустота.

– Как это случилось? – пробормотала я, а толпа так же внезапно, как появилась, начала рассасываться… Ибо стоило кому-то хоть на долю секунды отвести взгляд от мертвеца – и человек забывал о только что увиденной смерти.

– Черт, – сказал Анте Давьер. – Черт! – повторил он с чувством. – Я бы счел это признаком того, что мы спугнули Пустоту экспериментами.

– В смысле?

– Возможно, она сворачивается. Бежит из Шолоха.

– И что, по ходу дела убивает людей? – в ужасе просипел Дахху, который все это время стоял не моргая – боялся забыть о трупе.

– Да. Вытягивает всех своих «деток» обратно к мамочке, чтобы сбежать единым фронтом. Начинает с нижних рядов, то есть последних заболевших. Не факт, конечно, – но похоже на практику пирамид.

– ЧТО?! – взревела я. Сердце пугало своей колотьбой.

Где-то вдалеке мне послышались еще крики взволнованной толпы, обнаружившей – ненадолго – новый труп…

Нельзя ждать ни минуты.

Я одной рукой схватила Дахху, другой – Анте Давьера. Не успели оба удивленно поинтересоваться, что происходит, как руки мои начали наливаться опасно-оранжевым светом – как разгорающийся в ночи вулкан…

Анте изменился в лице:

– Тинави, только не говорите, что вы собираетесь Прыгнуть! Вы же новичок! Нас может расщепить!

– А может и не расщепить, – сказала я. – Унни! К Лиссаю!

– Почему бы и нет? – сказала унни.

– Это не подхо… – заорал Анте, но не успел завершить свою фразу.

Мир – этот полный страха, и смерти, и ужаса, и одновременно – жизни, света, побед, любви, – в общем, весь этот грешный мир – исчез.

* * *

Мы втроем – к счастью, не расщепленные – с грохотом обвалились на холодный пол Лазарета.