Тень Серафима

Вторая – молодая женщина. Строгие черты лица давали представление о внутренней силе и спокойствии. Волосы оттенка яркой меди тяжелой лентой опускались до пояса, собранные высоко на затылке и схваченные в нескольких местах плетеными кожаными шнурами. Она абсолютно не изменилась за прошедшие десять лет! Только глаза были чужие – пустые, равнодушные, каких не бывает у живых людей.

И самый главный отличительный признак, который давно уже приметил Себастьян: в глазах стражей отсутствовали зрачки. Это полностью лишало взгляд выражения и мешало проследить за его направлением. Похожие на жутких кукол, стражи словно все время бессмысленно таращились перед собой, хотя на самом деле пустой взор их охватывал многое.

Говорят, глаза – это зеркало души. Определенно, у стражей ее не осталось.

– Это ведь ты… Моник.

С великой болью и отвращением смотрел Себастьян в безучастное лицо женщины, погибшей по его вине, в холодную, мертвую зелень глаз, прежде бывших такими родными. В душе царило смятение. Могла ли такая ужасная судьба постигнуть его и Моник? Неужели мало того, что их любовь оказалась разрушена? Почему он вынужден заново переживать эту страшную потерю?

Столько лет Себастьян безутешно оплакивал ее, Моник, своего убитого ангела… а она оказалась жива. Вернее, заживо погребена в теле стража! Разве заслуживает хоть кто-то такой участи?

Какая несправедливость! Какие жестокие испытания выпали на их долю! Так значит, дракон не убил тогда возлюбленную, а обратил в стража… точнее, убил и обратил? Подробности не имели значения. Как бы то ни было, его Моник больше не существовало.

Когда-то ювелир познал любовь и печаль, а теперь познал и отчаяние.

Стоящая перед ним женщина не узнавала его. Она подчинялась дракону и не имела воли. Она – страж. Несомненно, она обнажит против него меч и хладнокровно лишит жизни, если он сию же минуту не уберется прочь.

Чувствуя небывалую горечь, Себастьян развернулся и без лишних слов поплелся к выходу. Что мог он поделать? Помочь Моник невозможно, ничто нельзя изменить. Ноги едва слушались, когда он ступил на порог.

Стражи молчаливо, но неотступно следовали за ним.

В дверях Себастьян надолго застыл, разглядывая сияющие в рассветных лучах цветы сливы. Они были все так же прекрасны, так же свежи, будто ничего и не произошло. Цветущее дерево казалось воплощением умиротворения и красоты, в противовес царящему в душе хаосу.

Единственным желанием сейчас было сесть на засыпанных цветами ступенях и спокойно наблюдать парящие, плывущие в воздухе невесомые лепестки, похожие на белый дым. Наполняться гармонией и блаженной пустотой, когда созерцающий и созерцаемое сливаются и становятся единым. Когда посторонние, тревожащие мысли остаются где-то за пределами разума и тела.

Себастьян поддался душевному порыву и некоторое время молча любовался открывшимся видом. Стражи безмолвно стояли за спиной, в некотором отдалении, но все же смертельно близко. Ювелир отлично знал: они не тронут его, просиди он здесь хоть до следующего появления лорда.

Стражи не могли нарушить приказ, а данный им приказ был таков, что в мельницу нельзя возвращаться. Если развернуться и попытаться пойти назад, они кинутся на него и почти наверняка убьют на месте. А значит, нужно всего лишь покинуть злосчастное место, неважно, с какой скоростью. Тогда он останется жив и здоров. Все просто.

Просто – да не просто.

Что-то мешало Себастьяну уйти, будто держало на привязи. Он честно попытался удалиться, но незримый поводок натянулся, и дальше пути не было. Слова дракона саркастически звучали в голове, и вот уже на первую часть загадки нашелся ответ. Забери то, что принадлежит тебе, – речь несомненно про Моник.

Душа возлюбленной, похищенная драконом, после десяти лет плена должна наконец обрести свободу!

– Прости меня, Моник, – очень тихо произнес Себастьян, не оборачиваясь. Глаза ее были слишком страшны, чтобы смотреть в них, – бессмысленные, чужие и мертвые. – Я сделаю то, что должен. Я знаю, тебе уже не будет больно. Никогда.

Наверняка он будет сожалеть об этом позднее. Но в эту секунду он сделал выбор, продиктованный строгими представлениями о долге. Сомнения, раскаяние… острое, жестокое чувство вины… горькие вопросы и ненависть к самому себе – все это придет, конечно, придет, но после. Сейчас же душа не запятнана и не отравлена никакими разрушительными эмоциями, а значит, пришло время действовать.

Глубоко вздохнув, Себастьян открыл заветный кофр и окинул взглядом аккуратные ряды ячеек. Его богатой коллекции позавидовал бы и опытный боевой маг. Собранные драгоценные камни были столь хороши, что даже в пассивном состоянии приносили множество преимуществ, хотя и не раскрывали в полной мере магических свойств.

Себастьян извлек пять небольших минералов и один за другим вставил их в медальон.

Первым встал на место гелиотроп – отменный образец звездчатого агата блеклого лукового цвета с расплывчатыми красноватыми пятнами. За ним последовал бесцветный ахроит – лишенная окраски разновидность турмалина, встречающаяся чрезвычайно редко.