Тень Серафима

Ювелир не торопился, тщательно закрепляя минералы и убеждаясь, что те немедленно включаются в работу. И вот уже сияет в своей ячейке чистый пурпурно-красный гранат, по твердости сопоставимый с благородным рубином, – альмандин. Себастьян флегматично потянулся за следующим камнем, хорошенько промасленным темно-зеленым изумрудом, который при повороте менял оттенок от желтоватого до синего. И наконец, последний – великолепный золотисто-оливковый хризоберилл с эффектом кошачьего глаза – сильно заметной полоской света вдоль длинной оси. Переливы камня напоминали радужку кошачьего глаза, а полоса света – вытянутый зрачок… Готово.

Себастьян со щелчком закрыл крышку.

Именно такое сочетание минералов давало все необходимое во время боя: быстроту, скрытность передвижений, силу и выносливость. Помимо этого, камни охлаждали рассудок, улучшали зрение, замедляли действие ядов, а также даровали терпимость к боли и повышенную свертываемость крови на случай ранений.

Оставаясь на месте, Себастьян вытащил шпагу с даго и аккуратно, выверенно принял боевую стойку. Пламеневидный клинок опасно сверкнул на солнце, а в кинжальных ножнах привычно остались ждать своего часа четыре метательных ножа.

Ювелир был готов к бою, если не морально, то физически.

Цветы сливы продолжали осыпаться.

Лицо Себастьяна осталось невозмутимым, когда, совершив обманный маневр, он напал на стоящего за спиной по левую сторону стража-мужчину. Похоже, подсознательно Себастьян все же избегал встречи с Моник, по крайней мере, пока был выбор. Конечно, второй страж также заслуживал сожаления, поскольку и его жизнь оборвалась трагически, и не по своей воле он находился здесь… Но, если не отгородиться сейчас от чувств, боя могло и не получиться.

Себастьян двигался с головокружительной ловкостью и стремительностью – но этого оказалось недостаточно, чтобы вывести из строя хотя бы одного противника: стражу удалось частично парировать удар, и тот пришелся вскользь.

Ювелир неприятно удивился: так дело не пойдет. Поединки с существами, не испытывающими усталости, боли или нерешительности, должны быть скоротечны. Затягивать их нет смысла, ведь поднятые драконами мертвецы черпают энергию из каких-то неведомых смертным источников. При необходимости они могут даже не дышать. Их невозможно измотать или принудить совершить ошибку – и через час движения стражей будут так же быстры и точны, как в самую первую минуту боя.

Моник и при жизни была хорошим бойцом – именно она когда-то начала обучать Себастьяна профессиональному владению оружием. Но теперь от ее уникального стиля не осталось и следа. Все стражи дрались одинаково: без индивидуальности, расчетливо и бесстрастно.

По мнению Себастьяна, так, с холодной головой, должны были владеть оружием математики, когда каждый удар – взвешенный выбор оптимального варианта из возможных. Это успешная, хотя и довольно предсказуемая техника, и Себастьяну в ней отчаянно не хватало полета. Душа его искала в клинке нечто большее, чем средство умерщвления плоти.

Царящая вокруг тишина наполнилась непрерывным пением металла. Казалось, клинки непрестанно сталкиваются друг с другом, рождая чистый протяжный звон. Если бы случайный человек увидел это невероятное сражение, он и задним числом не сумел бы восстановить цепочку событий. Танцующие смертельный танец фигуры расплывались перед глазами, а движения клинков выглядели длинными серебряными линиями, сверкающими в воздухе, стальными нитями, сплетающимися в острый клубок. Лишь изредка в сияющее чудо втекала алая струйка крови, увлекаемая инерцией движущегося меча.

Себастьян очевидно проигрывал в сегодняшней непростой схватке, все глубже отступая внутрь комнаты. Враги имели численное преимущество, и моральное состояние ювелира также играло им на руку. Стражи теснили Себастьяна в угол, грамотно отрезая пути к бегству и ограничивая возможности для маневра. Держать их на одной линии и сражаться только с одним противником не удавалось, как и пробиться к более выгодной позиции – лестнице.

Себастьян чертыхнулся, постепенно начиная выходить из себя. Все же нельзя вступать в бой с подобным никудышным настроем. Он прямо-таки чувствует собственную неуверенность! Она так осязаема и зрима, что ее можно резать ножом. Это плачевно. Как можно победить, сомневаясь в самой возможности победы?

Вопрос риторический, ибо ответ очевиден.

Меж тем, никогда прежде его не подводил клинок. Пластичная, текущая манера ведения боя Себастьяна погубила не одного хорошего бойца, включая стражей. В отличие от многих профессионалов, предпочитающих использовать излюбленные стили, ювелир смело комбинировал различные изученные им техники, приемы и двигательные принципы. Не останавливаясь на достигнутом, он неустанно совершенствовался каждый день, с удовольствием оттачивая мастерство.