Тень Серафима

Однако стоило все же сказать спасибо, что инквизиторы заявились не вчера, когда он бессильно валялся в забытьи. Это было бы самой глупой и жалкой смертью, которую только можно вообразить. К тому же приход незваных гостей так кстати избавил от привязчивой девчонки, с которой Себастьян уже и не знал, что делать. Уж чем-чем, а учениками он обзаводиться не намерен – тем паче, прости Изначальный, такими бесперспективными. Да и возраст не тот, пока не убелен сединами.

На этом положительные моменты, к сожалению, заканчивались. Из отрицательных: нет ни малейшего представления, как выполнить заказ; за его головой начали охоту все здешние адепты чистоты человеческой крови; ему совершенно негде спрятаться, по крайней мере, надолго. Можно, конечно, резво бегать по городу, точно заяц, но рано или поздно он устанет и неминуемо попадет в западню. К тому же такой подход заранее ставит в невыгодное положение жертвы, зверя на лове, и лишает возможностей продолжать поиск турмалина. Того, кто бежит, однажды обязательно поймают.

Так не пойдет.

Себастьян крепко задумался. В принципе, было в Ледуме одно проверенное место, где можно попытаться укрыться. Конечно, если его до сих пор не обнаружили и не уничтожили дотошные ищейки. Каждый раз, возвращаясь в северный город, ювелир с замиранием сердца шел туда, боясь увидеть пепелище на месте райского сада. И каждый раз душа радовалась и ликовала, когда он убеждался, что все в порядке и беда обошла стороной заветный дом, в котором всегда ждали и были готовы принять.

Дом, которого у него никогда не было.

Приняв решение, Себастьян немного успокоился. Да, стоит отправиться туда, честно все рассказать и попросить убежище. Почти наверняка ему не откажут.

Взглянув на часы, ювелир мимоходом отметил, что с момента утреннего бегства из гостиницы прошло ровно два часа. Как раз на это время он опрометчиво назначил встречу с Софией. Интересно, удалось ли Искаженной выбраться из гостиницы и спастись? Где она теперь – в пыточной камере? Или наивно ожидает на центральной площади? Тщетно, напрасно, рискуя каждый миг попасться…

Себастьян ощутил болезненное чувство вины. Черт возьми, неужели он умудрился привязаться? Как такое возможно? Не сам ли он мечтал отделаться от самонадеянной и бесполезной спутницы, не желая тащить непосильное ярмо обязательств?

Да, все так… Но ведь София помогла ему, возможно, даже спасла жизнь. Кто знает, чем кончился бы вышедший из-под контроля ритуал, если бы София вовремя не прервала процесс? К тому же она доверилась ему, а доверие налагает ответственность. Почти наверняка ювелир – единственная надежда несчастной выжить в этом хищном городе.

Говорят, надежда – глупое чувство, а глупость должна быть наказана… Себастьян отчаянно не хотел верить в это. Сам он давно излечился от иллюзий, но когда-то они жили и в его душе. Каким прекрасным казался мир в те дни! Только казался, но тем не менее. И пусть сам Себастьян никогда уже не сможет взглянуть на него наивными детскими глазами, кто-то должен верить в лучшее.

Эта девушка, София, – по сути ребенок, рано лишившийся родительской заботы. Она слишком молода, чтобы страдать. Хочется немного продлить ее детство, позволить ей роскошь быть беззащитной, глупой и непорочной. Возможно, именно такого человека ему не хватает рядом – капли чистой воды в бездонном океане жадности, равнодушия и цинизма Бреонии.

Нет, он никогда не сможет простить себе, если погубит еще одну невинную.

Себастьян и не заметил, как ноги будто сами собой вывели его к людной городской площади, сохранившей старинное название Ратушной.

От сердца отлегло, когда в потоке чужих равнодушных лиц он наконец различил знакомые черты и теплые глаза, осветившиеся искренней радостью встречи.

* * *

София изумленно оглядывалась, изо всех сил стараясь удержать себя в рамках приличия и не таращиться чересчур откровенно на диковинные фрески, сюжетные мозаики и гобелены, украшавшие стены и потолки с виду обычного, ничем не примечательного здания, куда привел ее Себастьян. Комната, в которой они сейчас находились, занимала весь первый этаж и была почти пуста: только несколько рядов аскетичных скамей из лакированного черного дерева да небольшое возвышение у противоположной от двери стены. Высокие узкие окна, задрапированные темными портьерами, желтые свечи в старомодных тяжелых канделябрах, тишина – все это создавало ощущение мрачноватой торжественности. Пахло чем-то пряным и свежим.

Хозяин дома также был более чем странен: в простом черном костюме, аккуратно причесан, гладко выбрит, со скромным, но в то же время строгим выражением лица. Он выглядел лет за пятьдесят, однако лицо практически не тронули морщины, а волосы – седина. Глаза смотрели спокойно и внимательно.

В целом хозяин производил неуловимое, но четкое впечатление человека не от мира сего.

– Скольких людей ты убил с момента нашей последней встречи, сын мой? – мягко вопрошал он тем временем коленопреклоненного Себастьяна, который ритуально опустил голову в знак смирения и кротости.

– Четверых, отче.