Тень Серафима

Несмотря на интенсивный, сочный цвет, глаза сильфа не рождали ассоциаций ни с легкомысленным буйством весенней зелени, ни с сонным, благостным покоем цветущего летнего луга.

Это были совершенно осенние глаза.

Пронзительно-холодная, тягучая вода лесного озера с острыми вкраплениями льдинок и опрокинутым замерзшим небом.

Не успевшая увянуть листва цвета зеленой охры, замороженная, схваченная нежданной ночной стужей.

Хрупкие ветвящиеся стебли вереска, отчаянно застывающие на пороге большой зимы.

Ноябрьская земля, из которой неостановимо уходит жизнь, – сизая, подернутая дымкой первого ледка.

Образы эти оказались так ярки, так сильны, что София вздрогнула, задыхаясь от болезненной, неправильной красоты всеобщего увядания и смерти.

Это было невыносимо… нет, почти невыносимо. Как если бы клинок, лишая жизни, одновременно дарил наслаждение. Как если бы жертва, влюбившись в глаза своего палача, замерла в предвкушении их единственной невероятной встречи.

Но, обычно неумолимый, палач почему-то медлил привести приговор в исполнение. Опасно отточенный меч бездействовал в его руках.

– Только не молчи, Серафим, – не выдержала наконец София. – Скажи хоть что-нибудь. И примем решение.

– Ты до сих пор не собралась? – немного грустно улыбнулся ювелир, критически оглядывая ее, растрепанную и бледную. – На подготовку осталось не так много времени.

* * *

Пробраться в «Шелковую змею» не представлялось трудным. Скорее, практически неосуществимым: по слухам, знаменитый клуб удовольствий охраняли даже тщательнее, чем дворец правителя. Здесь развлекались хозяева жизни, и, помимо прочих услуг, они хотели заслуженного комфорта, безопасности и полной приватности.

Потому-то, хорошенько поразмыслив, Себастьян отбросил идею проникнуть внутрь тайком. Туда, где лазейки и черные ходы отсутствуют или бдительно охраняются, проще всего открыто и нагло войти через парадные двери.

Конечно, пришлось немного поколдовать над внешностью: рыжие волосы могли послужить надежным пропуском разве что на инквизиторский костер. Однако, хвала Изначальному, в высшем свете по-прежнему частенько использовались парики, призванные даровать заветный цвет волос тем несчастливым аристократам, чей природный тон хоть немного отличался от идеала. Себастьян выбрал себе густо-черный, с отливом в синеву, которым мог бы похвастать только аристократ с безупречной чистотой крови. Одежду подобрали соответствующую, в элитных ателье готового платья, благо выданного аванса пока с лихвой хватало на расходы.

Когда надлежащий костюм наконец составили и подогнали по фигуре, Себастьяна уже немного тошнило от широчайшего ассортимента тканей всевозможной цветовой гаммы и фактуры, от всех этих объемных декоративных рюшей, богемных кружев, тончайшего гипюра и ажурной вышивки ручной работы. Даже для знаменитого ювелира одеваться подобным образом в повседневной жизни было, мягко говоря, дороговато. Если так пойдет и дальше, как бы не пришлось работать в убыток. Тем более пока неясно, получит ли он вообще оставшуюся часть гонорара. Как бы и это возвращать не пришлось: дело глухо.

Софию маскировать не стали. Себастьян резонно решил: чем более ошеломительным в своей дерзости будет план вторжения, тем лучше. Как известно, ложь только тогда правдоподобна, когда она чудовищна. А потому для усиления эффекта он решил нацепить на девушку особую ленту кричащего ярко-желтого цвета – отличительный знак, который придумали для Искаженных инквизиторы. Именно по этой причине к желтому цвету в обществе относились крайне негативно, стараясь избегать в одежде, чтобы, упаси Изначальный, не поняли неверно.

Итак, оставалось надеяться, что намеренный эпатаж поможет выглядеть естественно и не привлекать излишнего внимания. Парадоксально, но так оно обычно и бывает. Себастьян покачал головой, готовясь к бессонной и почти наверняка полной событий ночи.

На улицах Ледума царила тишина. Очередной день покончил с собой, залив полотно небосклона ржавой кровью. Крыши и стены зданий окрасились в мрачные тона, багрово-черными привидениями выступая из наползающего липкого тумана. Такой привычный городской пейзаж.

Покидая свое убежище, единственную уцелевшую в Ледуме церковь, Себастьян думал о том, что он так же далек от разгадки, как и в самом начале расследования. Седьмой лунный день был на исходе, сапфир и гелиотроп входили в апогей активности. Еще немного, и энергетический баланс сил сместится – особое могущество получат минералы восьмого лунного дня: морион, хризолит и красный гранат.