Тень Серафима

Присев за свободный столик, Себастьян заказал пару бокалов белого вина и принялся с любопытством разглядывать помещение. Многие из присутствующих оказались ему знакомы, что было вполне предсказуемо, ведь это его основные клиенты. В свое время он навещал почти каждого из сильных магов Ледума, предварительно выяснив привычки, мельчайшие детали распорядка дня и, конечно же, узнав в лицо.

Помимо обычных столиков в зале были индивидуальные ложи, расположенные по периметру внешней стены. От остальных гостей их отделяли лишь тончайшие голубовато-белые тюлевые занавески. Похожие на лоскуты облаков, они трепетали от малейшего движения воздуха.

Себастьян напряг зрение, пытаясь различить хоть что-то за ними. Для простого смертного это было бы невозможно, но сильфу удалось не обращать внимание на дрожащую эфемерную преграду, смотря словно сквозь нее.

Результат не заставил себя ждать. Уже в первой ложе Себастьян с удивлением обнаружил своего нанимателя. Глава службы ювелиров собственной персоной вальяжно откинулся в кресле и, полузакрыв глаза, сосредоточенно курил кальян. Судя по очень маленькой курительной чашке и большому количеству льда, Кристофер, по своему обыкновению, не ограничивался табаком, отдавая предпочтение смеси гашиша, меда и патоки. На столике рядом стояло большое блюдо с крупными темно-алыми вишнями, сам цвет которых был каким-то лоснящимся и порочным. Кристофер не обращал внимания на сцену: перед ним и только для него танцевали личные танцовщики.

Но удивило Себастьяна даже не это: слабость Кристофера к ночной жизни была известна. Поражало нечто другое – приметная декоративная лента во всегда продуманном до мелочей наряде. Глубокий черный цвет притягивал взгляд, как маятник в руке гипнотизера. Это была не просто деталь одежды. Особым образом завязанная вокруг горла, наподобие шелкового шарфа, черная лента сообщала окружающим о поистине уникальном статусе своего обладателя.

Перед ними был премьер.

Глава 17, в которой продолжается разговор о некоторых традициях Ледума

Не было более высокого положения в Ледуме, чем положение премьера.

Не существовало способа добиться большего расположения и доверия лорда-защитника. Как в былые времена священнослужители представляли самого Творца, подобным же образом воля премьера считалась выражением воли правителя, и ее надлежало выполнять неукоснительно.

Себастьян знал о двух временных супругах, которым лорд Эдвард присваивал статус прим, потому что те ждали от правителя детей, которым он пожелал передать преимущественное право на престол. Для ребенка, получавшего официальный титул наследника, предпочтительно было иметь как можно более высокое происхождение, которое никто из незаконнорожденных отпрысков не смог бы оспорить. Таким образом, статус примы давал скорее формальную, чем реальную власть.

Несмотря на это, последняя прима Ледума, госпожа Лидия, смогла с умом воспользоваться открывшимися перед ней возможностями. Женщина обладала сильным характером и рассудительностью, вместе с тем благоразумно не вмешивалась в щекотливые вопросы политики. В противоположность этому она активно занялась общественной и научной жизнью и поспособствовала небывалому расцвету наук и искусств в Ледуме. Огромную поддержку получил от нее Магистериум. Сама Лидия много лет занималась исследованиями в области химии и даже получила ученую степень.

Госпожа Лидия сохраняла за собой статус примы в течение семнадцати лет, родив лорду-защитнику троих детей, младший из которых, Эдмунд, сейчас был инфантом. Однако ей, как и многим выдающимся людям Ледума, не удалось спокойно состариться и умереть естественной смертью. Вскоре после несчастного случая, унесшего жизни старших ее детей, близнецов Эммы и Эрика, Лидию арестовали и некоторое время содержали в Рициануме, после чего прилюдно казнили по обвинению в измене.

Об этой истории в северном городе предпочитали не вспоминать. Госпожа Лидия пользовалась подлинной любовью и уважением как среди аристократов, так и в народе, и смерть ее стала утратой для многих.

Как известно, в Ледуме официально отсутствовал институт брака и семьи: любовников не сковывали порой непосильные понятия верности или долга. Из этого правила было только одно исключение: как священник возлагает жизнь на алтарь своей веры, отрекаясь от всего земного, так человек, носящий черную ленту, утрачивает право распоряжаться собой. У него появляются строгие обязательства перед лордом, нарушение которых карается самой высокой мерой наказания.

Однако… премьер! Это что-то новое. Себастьян хмыкнул, предугадывая, какой широкий резонанс вызовет в обществе столь громкое событие. На ближайшие месяц-два, и это как минимум, жители второй столицы обеспечены обширной темой для разговоров и пересудов, которая по популярности, несомненно, обойдет и кончину младшего сына правителя, и продолжающие ухудшаться отношения с Аманитой – темы не в пример более мрачные и действительно значимые.