Тень Серафима

Себастьян чуть снисходительно улыбнулся. Все оказалось проще, чем он думал: в воображении опасность рисовалась куда больше.

А вот разглядеть что-либо в зале, аккурат в центре которого они оказались, было непросто. Терпкие нотки благовоний причудливо смешивались с богатой палитрой алкогольных паров, в них вливался горьковатый дым дорогих сигар, приторно-сладкие ароматы курившихся повсюду наркотических веществ, разнообразие изысканных духов…

Чуткое обоняние Себастьяна на пару минут отказало, перегруженное обрушившейся на него информацией. Смесь запахов, казалось, прочно въевшихся в стены, создавала невероятный, неповторимый коктейль, один глоток которого туманил рассудок. Это был дурман! Настоящее зелье, вынуждающее забыть о внешнем мире и свете белого дня. Густой аромат «Шелковой змеи» пьянил, зачаровывал и манил, толкая прямиком в объятия порока.

Себастьян с облегчением ощутил прохладу предусмотрительно надетого под одежду красно-фиолетового аметиста, очень рассчитывая на его помощь. Эти удивительные минералы, прозрачные разновидности кварца, не имели себе равных в сохранении ясности рассудка.

Образец, принадлежащий Себастьяну, был столь ценен, что для раскрытия магических свойств даже не нуждался в огранке или дополнительной обработке. Аметист представлял собой естественный сросток двух правильных кристаллов, образованных плоскостями призмы и ромбоэдра. В полностью натуральном виде он был вставлен в специально изготовленный медальон, подобный которому имел каждый маг. Украшенный рельефной сканью, медальон при необходимости вмещал пять небольших минералов – максимальное количество разносортных драгоценных камней, которые могли работать вместе без конфликтов, усиливая свойства друг друга. Заклинатель высокого уровня мог настроить и более сложную систему, но в этом случае она постоянно нуждалась в проверке и наладке, что, понятное дело, не годилось в условиях боя.

Аметисты не следовало носить слишком долго: камни действовали как фильтр и постепенно становились токсичными. По мере поглощения ядовитых веществ они засорялись и теряли стеклянный блеск, приобретая едва заметный глазу пепельно-серый оттенок, похожий на налет плесени. Накопивший достаточно грязи минерал действовал прямо противоположно, отравляя и опьяняя владельца. А потому надо бы уйти отсюда до начала обратного действия.

Стоящая рядом София ощутимо расслабилась и, развязно засмеявшись, дернула Себастьяна за рукав. Тот с сожалением посмотрел на Искаженную, которой камни помочь не могли. Глаза ее заблестели, а губы, словно лепестки роз, приоткрылись в волнении. Игриво распустив надушенный веер, София улыбнулась. Себастьян испытал смешанные эмоции: с одной стороны, в привлекательности и обаянии юной фее было не отказать, с другой – недоставало чувства стиля. О Изначальный, с каких это пор он стал зацикливаться на идеале? Разве цветущая молодость во все времена не искупала любые шероховатости поведения?

Привыкнув к запахам и немного адаптировавшись, Себастьян заметил, что в зале играет музыка – ненавязчивая, негромкая и ритмичная. В такт ей на сцене двигались пары и группки людей, облаченные в фееричные костюмы из блестящих цветных лент, перьев и золота. Ювелир заинтересованно задержал взгляд на происходящем: движения танцовщиков посреди богатых декораций, имитировавших пейзажи океанского дна, впечатляли. Это было полноценное театральное представление, в котором сцена представляла собой приподнятую на высоту человеческого роста причудливую конструкцию, ажурной лентой опоясывающую зал. Она была полна романтичной морской атрибутики: ярких рыб, блестящих раковин, витых гирлянд водорослей – и, скорее всего, держалась в воздухе с помощью магии. Во всяком случае, никаких дополнительных механических приспособлений Себастьян не увидел.

Ювелир нахмурился и осуждающе покачал головой: расходовать мощь драгоценных камней на такую ерунду, зная, к каким разрушительным последствиям приводит каждое искусственное изменение энергетических полей… Хотя нельзя не признать: смотрелось очень оригинально и эффектно. Даже иллюзию текущей воды искусно создали на парящей сцене.

В некоторых из танцовщиков, как это ни поразительно, определенно текла кровь оборотней – уж слишком грациозными, пластичными и быстрыми показались их движения. Пока это были только танцы, откровенные, но танцы. Однако Себастьян предполагал, что действо на сцене постепенно перейдет в нечто большее и к вакханалии смогут присоединиться все желающие в зале.

Вспомнив, что над ними еще двенадцать этажей содрогающихся в наркотическом или алкогольном экстазе тел, ювелир испытал настоящее омерзение.

Но кто из живущих без греха? Не время и не место предаваться морализму. Нужно попытаться выяснить, кто отправил к Стефану ночных гостей, если, конечно, все это не плод воспаленной фантазии несчастного.