Тень Серафима

Правителю ничего не нужно было делать: минералы в башне специализировались как раз на защите от примитивной магии этой старшей расы. Неужели чего-то другого стоило ожидать от постоянного места встреч с оборотнями, где, к тому же, один из них вот уже долгие годы успешно содержится в заточении? Глупо.

Очень глупо.

Ночную тишину прорезал леденящий кровь вой, свидетельствующий о том, что гость снова с ними, по одну сторону границы, и уже познакомился с изощренным гостеприимством хозяина. Голос оборотня был яростным и сильным, но лорд Эдвард с мрачным удовлетворением отметил в нем глубокую, проникновенную ноту боли. Несладко, наверное, когда что-то грубо выдергивает тебя из обратного мира, пережевывает по пути и, наконец, выплевывает в мир бренный, материальный. Незабываемые ощущения гарантированы. Но ничего, пусть учится заходить через дверь, как все.

Еще до того, как вновь прибывший присоединился к ним, лорд Эдвард с сожалением констатировал, что старый волк больше не придет. Время его прошло… Богатый опыт общения с нелюдями помогал разбираться в вещах, темных для простого смертного: раздавшийся вой не был безликим голосом рядового оборотня – то был голос заявлявшего о себе нового вожака.

Стражам не нужны были слова, они, подобно драгоценным камням, повиновались малейшему движению мысли. Невероятно удобно. Не потребовалось ни единого звука или жеста, чтобы бесшумно метнувшиеся тени оказались у дверей как раз в момент, когда те распахнулись перед долгожданным гостем.

Реакции стражей и без того примерно соответствуют реакциям оборотней, а уж ускоренные посредством минералов в несколько раз… Вошедший даже не успел различить их движения, как уже распростерся на полу с грамотно скрученными за спиной руками: одно движение – и последует хруст ломающихся костей и сухие, оскорбляющие слух эстета щелчки выворачиваемых суставов.

Хвала Изначальному, лорд Эдвард не причислял себя к богемной эстетской братии, а потому не имел ничего против. Кажется, оборотень быстро понял это и предусмотрительно не оказывал сопротивления, пока его грубо волокли к ногам правителя. Похвальная сообразительность.

Лорд Эдвард вышел из-за стола и подошел почти вплотную, дабы иметь возможность внимательнее разглядеть новоиспеченного вожака, с которым теперь предстояло налаживать контакт и продолжать сотрудничество. И то, что он увидел, совсем ему не понравилось.

Цвет волос оборотня выдавал наиредчайший, почти не встречающийся теперь окрас. Он отличался от безукоризненного, идеально белого цвета волос самого правителя, холодным оттенком уходя в перламутр и серебро. Бледно-голубой, прозрачный цвет глаз также подтверждал чистоту породы. Перед ними был чистокровный белый волк, и лорд Эдвард мог поклясться, что, обернувшись, тот предстанет сильным и быстрым зверем без единого пятнышка на шкуре.

Хм. А неплохо бы смотрелась такая шкура где-нибудь в Северном крыле дворца… Какое искушение.

Пленник с трудом поднял голову, сопротивляясь жесткому давлению клинка на основание шеи. Длинное изогнутое острие, блестевшее у самого лица, похоже, оказывало какое-то гипнотическое воздействие, ибо взгляд оборотня не отрывался от него. Не лишенное смысла внимание: когда для того, чтобы оборвать твою жизнь, достаточно единственного незначительного движения, волей-неволей становишься сосредоточен. Смерть приблизилась. Смерть расположилась на самом кончике меча.

А посмотреть на этот меч и вправду стоило: боковая поверхность лезвия, готового в любую секунду развернуться и с завораживающим изяществом отделить седьмой шейный позвонок от остальных, была безоговорочно прекрасна. Если приглядеться, на отполированном металле можно было обнаружить туманно-белую дымку линии закаливания, самую примечательную часть клинка. Сложный волнистый узор искусно перемежал рисунки «двойного цветка клевера» и «вздымающихся волн».

Впрочем, кто разбирался теперь в подобных тонкостях непростого процесса изготовления, закалки, заточки и полировки оружия? Кто мог различить эти признаки, приметные лишь глазу специалиста? Рафинированную сталь, имеющую семь слоев, дававшую клинку чрезвычайно высокую твердость с одновременной гибкостью и вязкостью удара? Высокую разделительную линию лезвия? Изысканно-узкую верхнюю часть боковой поверхности, низкий скос тыльной стороны? Исключительную остроту режущей кромки, идеальный угол и стабильность заточки? Двойной прерывистый желобок, сходящийся на конце? Да мало ли что еще – вес, центр тяжести, внутреннюю и внешнюю конструкцию, форму искривления…

А ведь все это прямо-таки кричало о великолепном качестве и совершенной геометрии клинка, не говоря уж о ценности гарды, рукояти и «белых» ножен без декоративной обработки. Подобные боевые мечи просто не имели цены.