Тень Серафима

– Ах вот вы о чём… Августейший правитель Ледума приучил всех нас вычеркнуть из лексикона слово «невозможно», – закусив губу, обречённо пояснил ученый. – Да, сплав платины «Люкс» обладает печально известной особенностью: он невероятно пластичен, но при этом, раз приняв какую-то форму, уже не способен изменить её, что принуждает ювелиров быть крайне осторожными в работе с ним. Но это не означает, что его вовсе никак нельзя разрушить.

При этих словах гость заметно оживился.

– Тогда сделайте это, Мелтон! – жёстко потребовал он, решительно шагнув к человеку. Хлёсткий голос оборотня резал слух, рваный, неприятный, подобный скрежету металла. – Сделайте это, во имя нашей прежней дружбы. Освободите меня от оков! Вы пожалели всех: меня, покойную Лидию, Эдуарда… Но разве не много печальнее ваша собственная участь, за которую вы так упорно цепляетесь? Не лучше ли умереть свободным, чем добровольно жить в рабстве и страхе? Мне больно смотреть на вас, профессор. Посмотрите, во что вы превратились… кем вы стали. Как можете вы добровольно продолжать служить диктатору, разрушившему всю вашу жизнь?

Цветные пятна на радужках оборотня проявились чуть сильнее, зрачки стянулись в игольное ушко. Конечно, силой звериной крови волк мог бы легко зачаровать человека, это ничего не стоило… вот только и толку от заклятия будет мало. Магия оборотней ошеломляла смертных, как удар обуха по голове, лишала способности двигаться, кричать и сопротивляться. Всё это годилось, если целью было убийство или выполнение несложных механических действий, вроде отпирания дверей, выдачи каких-то предметов, ответов на самые элементарные вопросы. Чтобы заворожить человека и при этом оставить в более-менее вменяемом состоянии, нужно быть драконом. Ну или на крайний случай сильфом… но этих почти не осталось в мире.

Хотя, кажется, лорд Эдвард упоминал как-то об одном.

Глава 33, в которой вновь, как это уже повелось, не происходит ровным счётом ничего хорошего

Оказавшись снаружи, Себастьян почти не удивился тому, что снова идёт дождь.

Так уж испокон веку заведено в Ледуме: дожди, дожди… густые туманы, которые он вдыхал слишком долго. Особенно сейчас, когда запоздалая весна вступает наконец в свои права и приближается законный, природой предусмотренный сезон дождей, а не все эти искусственные осадки – гнусные последствия вмешательства человеческой магии.

Однако не успел ювелир мысленно поворчать на излюбленную тему, как вдруг понял, что и в этот раз что-то пошло не так.

Дождь лил необычный – мелкий, но промозглый, леденящий дождь.

Сильф инстинктивно поёжился и запахнул плотнее плащ с отворотами. Тщетно: холод уже проникал насквозь. Температура воздуха в городе ощутимо упала и всё продолжала опускаться, так что успевшие изрядно промокнуть улицы на глазах схватывались прозрачной ледяной коркой. Капли дождя не прекращали сыпать с неба, налипая сверху и превращаясь в новые и новые слои льда. Копыта лошадей начали немилосердно скользить; новомодные механические экипажи тоже встали, перегородив всю дорогу, – очевидно, их устройство не предусматривало движение по накатанной поверхности.

Себастьян тихо выругался и понял, что идти придётся пешком. Это не радовало: во-первых, церковь была далеко, а во-вторых, ходьба сейчас предательски напоминала популярную зимнюю забаву Ледума – катание на коньках. Только, к сожалению, без них.

Но выбирать, как водится, не приходилось.

Радовало только одно: благодаря способностям сильфа мужчина мог с лёгкостью передвигаться по совершенно гладкому льду, не поскальзываясь; равно как и по тонкому снежному насту, не ломая его.

Смеркалось. Дождь шёл, не переставая. И Серафим тоже шёл, нет, уже почти бежал по напрочь обледенелым блестящим камням мостовой, остро чувствуя, что опаздывает. Время почти осязаемо утекало сквозь пальцы, и слой за слоем на город незаметно нарастал лёд. Город замедлился, отяжелев от его веса. Город замер в последних, прощальных объятьях зимы.

Впервые в жизни сильф видел такую картину: от основания до самых крыш недавно выстроенные высотные здания покрывались толстым слоем наледи, как карамели. Газовые фонари сияли в оплётке изо льда. Ажурные металлические скамейки походили на изящные хрустальные скульптуры. Деревья, в стволах которых только-только пошёл первый сок, обледенели, промороженные до самой сердцевины. Слышно было, как их ветви звенят, словно колокольца, когда проходишь мимо.

Миновало уже несколько часов с начала природного катаклизма, и вот уже всё кругом застыло во льду.

Будто в фантазии сюрреалиста, город был весь покрыт ледяной глазурью, точь-в-точь праздничный мятный пряник. Едва успевшие распуститься, схваченные внезапной стужей, глазированные цветы сливы были похожи на драгоценности.