Тень смерти (СИ)

Кавалерийские копья обычно были рассчитаны лишь на один удар — их изготавливали ломкими, чтобы отдача от удара не сломала руку всадника, но Копье Справедливости таким свойством не обладало — напротив, будучи мощнейшим магическим артефактом оно обладало почти абсолютной прочностью и разрушено могло быть, разве что, заклинанием Дезинтеграции… и потому бить им надлеж0ало лишь тех противников, на которых действовала сила Копья. Подобно заклинанию Молота Правосудия, реликвия самостоятельно принимала решение о том, должен ли быть уничтожен враг. Однако в отличие от Молота, который интересовала лишь виновность или невиновность того, кого им ударили, Копье сравнивало своего владельца и его врага, отдавая победу более праведному. Если оно признавало цель удара достойной смерти, то заботиться об отдаче не приходилось — реликвия проходила сквозь плоть и доспехи, как сквозь масло, создавая мощный взрыв священной энергии — подобно тому, как священные клинки паладинов разрушали тела нежити — парой точных ударов можно было доконать даже дракона. Но за много веков практики паладины лишились всяких иллюзий касательно своего морального превосходства над прочими обитателями Великого Континента — Копье Справедливости зачастую отказывалось работать против эльфов, некоторых не принадлежащих Ордену рыцарей, и порой даже разбойников, а на всевозможных дикарей не действовало почти никогда, видимо считая их недостаточно сознательными, чтобы нести ответственность за свои действия. Потому осторожные Гроссмейстеры предпочитали использовать обычный меч, или тот же Молот Правосудия, приберегая Копье для «надежных» целей — таковыми являлись драконы, дрейки и нарушители естественного закона — мертвецы и некроманты. Не было еще случая, чтобы Копье Справедливости сочло лича достойным, и Мал Хакар не мог не знать об этом… но все равно спокойно ожидал удара. В последний момент он посмотрел на Аврелия и кивнул ему. Паладин должен был в этот момент сражаться с Ар’ак’шой, но вместо этого оба стояли на месте — предстоящий поединок Гроссмейстра и Повелителя Тьмы приковал к себе взгляды всех присутствующих и бой остановился.

«Если бы он попытался защититься от этого удара, это значило бы, что он сам не верит в свои слова…» - осознал Аврелий, встретившись глазами с личем и вспомнив, как тот назвал себя лучшим из людей. Тогда рыцарю показалось, что Мал Хакар говорил о силе и таланте, но теперь он понял, что Орден и Инквизиицию не победить одним талантом — вернее, он-то и раньше это знал, но теперь понял, что и Мал Хакар знает это. Знает — и делает ставку на то, что он действительно окажется лучшим человеком, чем его противники. Потому-то у армии Союза не было сегодня тысяч эльфов-заложников — которых многие паладины ожидали увидеть — потому-то были эти повторяющиеся вызовы на честный поединок. Лич собирался победить паладинов по их же правилам — и это было безумно.

«Ну, он по крайней мере войдет в историю как первый лич, добровольно предавший себя Божественному Суду…» - подумалось командору, а в следующее мгновение Копье Справедливости вонзилось в правое плечо Повелителя Тьмы — вонзилось так, как вонзился бы обычный кусок стали — и, пробив грудную клетку, застряло между каменными шипами, росшими из земли за спиной Мал Хакара. Конь Гроссмейстера промчался мимо лича, и абсолютно прочная реликвия вырвалась на свободу, выломив кусок камня и оторвав от скелета лича руку вместе с плечом… а другой конец Копья в это же время выбил из седла сэра Эллеана. Копье вырвалось у него из рук, завертелось и упало на землю в семи шагах от того места, где растянулся на земле сам паладин. Никто из участников события еще не успел осознать произошедшее, а Ке’мик’ад’жи уже начал создавать Повелителю Тьмы новую правую руку.