Тень в море

– Ты прекрасно поешь.

Молли не ответила. Ее глаза смотрели вперед сквозь толпу, сквозь сцену, куда-то вдаль. Она распустила волосы и танцевала. Ее не волновало, что подумают другие. Она прорезала воздух изящными движениями, словно катаной, и тело ее двигалось так плавно, будто оно стало одним целым с музыкой. Когда она приподнимала ногу, то земле под ней не терпелось снова встретиться с ней. Ее очаровательное лицо поворачивалось в мою сторону, и взгляд ее поражал меня словно током. Даже когда она отворачивалась, и я мог видеть только ее нос с горбинкой и пышные локоны, этот ток протекал через мои вены, сквозь каждую клетку моего тела. Изящная как лебедь. Юная и прекрасная, как Джульетта. Умная и красивая, как Шахерезада. Не похожая на других и без единого притворства, как Татьяна. Раньше я не видел ее такой. Раньше она была обычной Молли. Теперь же казалась существом не из мира сего, сказочным выдуманным, вышедшим из страниц книг, чтобы покорить людские сердца.

Следующей сыграла песня “Я всегда помню о главном”. Молли взяла меня за руку.

– Если ты и сейчас не будешь подпевать…

– Буду, буду, – ответил я.

Ее лицо украсила улыбка. Глаза засияли. Мы закричали вместе с группой слова песни.

Я не могу, когда смотрю на нее.

Когда не знаю, на ком еще сидит так белье.

Когда во время взрыва – по телу дрожь бежит.

И вправду я взрывался изнутри. Бежала дрожь по телу. Я кричал в воздух, не жалея голоса, где он смешавшись с голосом Молли и тысячами других голосов, доносился до неба. Я сжимал ее руку. Молли улыбалась.

Как руки ее обнимать умеют,

И от голоса ее теплом повеет.

Она может предсказывать погоду.

Забыть ее невозможно – легче уйти под воду.

Слова песни будто написаны для нее. Вся красота мира скрылась в ее глазах, и вся музыка, все фильмы и книги, созданы для нее, и я держался за руку с самим источником вдохновения. Я крепко прижал ее к себе. Мне не было важно, что будет завтра. Я хотел продлить мгновение как можно дольше, но она вырвалась из моих объятий и потащила меня к каменным ограждениям для палисадников. Мы залезли на них и начали танцевать. Все смотрели на нас. Аде с Настей не нравилось, что мы отделились от них.

– Закрой глаза, и они исчезнут, и танцуй, танцуй, – кричала Молли.

Но я не хотел закрывать глаза. Думал, если я это сделаю, то она исчезнет вместе со всеми. Лучше я никогда не буду моргать, чем потеряю ее. Я танцевал так, как в жизни не танцевал. Отдался музыке, ночи и юношеской влюбленности. Под песню “Я больше никогда” мы прижались и покружились в вальсе, нашептывая строчки в уши.

Я больше никогда не потревожу твой сон,

В котором ты с тем, кто тебя любит,

С тобою будет, только с тобою будет!

В груди защемило. Дышать стало тяжело, и голова закружилась. Я отпустил руки Молли и отошел на шаг. Она заметила мое беспокойство.

– Ты в порядке?

– Все хорошо, – ответил я и не узнал свой дрожащий голос. – Просто никогда так не танцевал. Выдохся.

Я пошел прочь от толпы, от шума и присел на одной из лавочек в ближайшем парке. В горле пересохло, и некая тревога засела в сердце. Музыка, под которую я недавно танцевал, сейчас действовала мне на нервы. Отчего же мне так плохо?

– Вот ты где, – услышал я голос Ады. Я не заметил, как она подошла. Присела рядом. В первый раз она смотрела на меня с такой важностью. – Девушки там беспокоятся. Ты как?

– Уже лучше, – ответил я. Мне не хотелось снова стать предметом ее шуток. В любой другой день я бы стерпел, но сейчас хотел спокойствия.

– Это хорошо, – она протянула мне бутылку с водой. – Как будешь готов, приходи, мы будем там же.

Странные у нее подруги, думал я. Одна целует тебя, потом не находит слова заговорить, другая издевается над тобой, потом вдруг становится дружелюбной.

– Понял.

– И не загоняй себя, – добавила она.

Домой мы пошли пешком. Я молчал всю дорогу. Ада с Настей болтали без остановки, а Молли изредка вставляла пару слов. Она была красива как никогда. Мне хотелось прикоснуться к ее коже и почувствовать жар ее тела. Что же произошло со мной?

– А почему ты ни разу не заговорил с Настей, – спросила она.

– Мне не о чем с ней говорить.

Я хотел ответить, что, если бы не Молли, я бы давно заговорил с Настей. Если бы не Молли, не страдал бы я этими странными мыслями.

– Ладно, хотя бы дай ей свою куртку. Видишь же, она мерзнет.

Я накинул куртку на Настю. Она покраснела от смущения. Молли с Адой пошли чуть быстрее, оставив нас наедине. Но мы толком не поговорили. На мои вопросы Настя едва отвечала и не ничего у меня не спрашивала. Вскоре у меня закончились темы для разговора, и я оставил эту затею. Мы догнали девушек, которые уже ушли далеко вперед. Я поглядывал на Молли при каждом удобном случае. В своей задумчивости она выглядела старше, но никак не хуже. В полумраке ее глаза казались темнее обычного, кожа бледной, а губы – как кровь из вены. Какое счастье, что она есть, что звезды сошлись в одну удивительную ночь, чтобы подарить миру такую красоту. Будь моя воля, смотрел бы на нее всю оставшуюся жизнь и ничего не просил взамен.