Тень вождя

Троцкий был гением притворства, гением коварства и интриг. В его жизни была одна-единственная цель – единоличная власть, и ради ее достижения он шел на любые ухищрения. Сумел убедить Ленина и некоторых других руководителей в своей честности и преданности, заполучил в свои руки командование армией, занимал другие важные посты, такие, например, как пост наркома по иностранным делам и наркома путей сообщения. На всех постах Троцкий показывал себя «царьком», отрицающим принцип коллегиальности. Решения он принимал сам, не советуясь ни с кем. Других руководителей партии и государства Троцкий старался игнорировать, а подчиненным диктовал свою волю, совершенно не интересуясь их мнением. Впрочем, подчиненных он набирал сообразно своему характеру и своей цели. Старался окружать себя подхалимами, врагами Советской власти, буржуазными элементами. В революцию Троцкого привела жажда власти, а не желание бороться за справедливость, за счастье угнетенных. Он, подобно былинке, всегда склонялся в ту сторону, куда дул ветер. Меньшевики пошли в Думу[51] – Троцкий примкнул к меньшевикам. Ветер подул в сторону революции – Троцкий приехал в Петроград[52] и стал председателем Петросовета. Троцкий был умен, этого у него не отнять. Он умел смотреть далеко вперед, умел произвести впечатление, умел притвориться не тем, кем он был на самом деле. После всех разногласий с Лениным Троцкий сумел убедить Владимира Ильича в том, что он якобы осознал свои ошибки и искренне навсегда примкнул к большевикам. Меня иногда спрашивала молодежь: как Троцкий сумел обмануть Ленина? Ленин же хорошо его знал, как облупленного. «Да, знал, – отвечаю я на это. – Но в то время, в 1917 году и в начале 1918-го все мы были так окрылены революцией, что верили в лучшее и в каждом человеке, который примыкал к революции, видели только хорошее. Даже врагам старались верить. Генерала Краснова[53] и многих других отпускали под честное слово не воевать против Советской власти. Прозрение пришло позже. В беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом товарищ Сталин очень хорошо объяснил, почему мы относимся к врагам беспощадно, не миндальничаем с ними, а уничтожаем их[54].

Белогвардейцев мы разбили довольно быстро, гораздо быстрее, чем внутренних врагов – Троцкого, Зиновьева[55], Каменева[56], Бухарина и других. Внутреннего врага бить всегда сложнее. В первую очередь потому, что он притворяется другом. Нужно сорвать с него маску, разоблачить, показать его истинную сущность, чтобы всем было ясно – перед ними враг. Сделать это не так-то просто. Необоснованными обвинениями и поспешными действиями можно подорвать доверие членов партии и всех советских людей к партийному руководству, вызвать раскол в партии. Во время Гражданской войны, будучи Председателем Реввоенсовета и наркомом по военным делам, Троцкий пользовался большой популярностью в массах. Он всячески укреплял эту популярность, разъезжая на своем поезде по фронтам и выступая на многочисленных митингах. На митингах Троцкий произносил пламенные революционные речи, и только немногие (на то время) знали, что под маской пламенного революционера скрывается враг революции, который спит и видит, как бы ему узурпировать власть. Если бы чекисты попробовали арестовать Троцкого в то время, то к одной Гражданской войне с белогвардейцами и интервентами могла бы добавиться другая – с теми, кто верил Троцкому. Я пишу «с теми, кто верил», а не «с троцкистами», поскольку между людьми, введенными в заблуждение демагогией Троцкого, и троцкистами, принявшим сторону Троцкого по каким-то личным соображениям, существует большая, принципиальная разница.