Тень за кадром

Посмотрев на часы, я немедленно побежал на «Мосфильм». У Воронова скоро заканчивается смена, так что Мишу я еще застану. А если он мне ничем не поможет, то познакомлюсь еще с кем-нибудь из группы… Может быть, даже с самим Юрием Никулиным…

Я спешно шел на «Мосфильм» в довольно приподнятом настроении. И тем не менее что-то неотступно меня тревожило.

Я знал, что именно, но сам себе не хотел в этом признаваться.

Я понимал, что внутренне уже на грани истерики. Здесь смешалось все: мое бессилие в этом деле, моя влюбленность в двенадцатилетнюю пропавшую девочку… А также вконец непонятное — и оттого страшное — чувство, что после разговора с Маргаритой кто-то (или что-то) будто выбивает почву у меня из-под ног.

Почему я так зацепился за глупые слова слабой на передок бабы, что с исчезновением Азии может быть как-то связан проклятый «Нос»?

Впрочем, она так не говорила. Она не говорила, что связан…

А мне уже пора бы вовсе перестать думать об этом «Носе». Не надо больше упоминать его. Даже мысленно.

Да, так я и сделаю. Вот только поговорю сейчас с Мишей. Он, конечно, скажет, что никакой взаимосвязи здесь нет, и это меня успокоит.

Я успокоюсь.

Успокоюсь.

7 Миша

Когда-то я любил девушку. Я и до сих пор ее люблю, хотя все закончилось давным-давно, и с тех пор я ее не видел.

Ничего о ней не знаю, да и не хочу узнавать. Не только потому, что она, конечно, не может быть одна. Нет, у нее, разумеется, муж и дети…

И если даже вдруг почему-то их нет, то для меня это все равно неважно. Потому что я ее уже недостоин…

А раньше был. Настолько раньше, что сейчас и подумать об этом страшно. Еще, одним словом, при Сталине.

Все звали ее Люда, а я звал — Мила.

Я считал ее своей невестой. Не знаю, считала ли она меня своим женихом, но называла меня так часто. Пусть и в шутку…

Мы вместе учились в Политехническом, и там я просто не видел себе конкурентов. Я с первого курса не расставался с Милой, совершенно не замечая всех прочих девушек, и она никогда не смотрела на других парней.

Но потом появился он.

Наглый, заносчивый, самоуверенный, неприятный тип. Мне всегда такие не нравились. И Миле, как мне казалось, тоже.

Но конкретно этот ей почему-то понравился.

Я даже не знал, где они познакомились, и вообще не догадывался о его существовании, как вдруг он пришел на Милин день рождения.

Мне были знакомы там все, кроме него. Отведя Милу в сторонку, я полюбопытствовал:

— А это что за тип?

— Ну почему сразу «тип»? — возмутилась она. — Откуда эта грубость? Если хочешь знать, это Рома.

— Что еще за Рома? — прошипел я, с трудом сдерживая закипающую во мне ревность.

— Просто знакомый, — равнодушно пожала она плечами.

— И зачем «просто знакомого» приглашать на день рождения?!

— Ой, не наваливайся так на меня, — поморщилась Мила. — И вообще я к гостям пойду. Неудобно.

— Милочка, да что с тобой? — уже почти рыдал я. — Я тебя не узнаю! Просто даже не ожидал ничего подобного. Какого-то Рому пригласила, да еще так странно себя ведешь… Ну зачем, зачем ты его пригласила, если он — всего лишь знакомый?!

— Тише! — зашептала Мила. — В какое положение ты меня ставишь? Еще не хватало, чтобы пошли какие-то сплетни…

— То есть сплетни о нас с тобой? — сквозь зубы уточнил я. — Последний раз спрашиваю: кто это и зачем ты его привела?

— Ты уже начинаешь хамить, — недовольно посмотрела на меня Мила. — Я никого не приводила! Это случайный знакомый, который… как-то вот сумел напроситься на мой день рождения. Это была вроде как шутка, но он и впрямь пришел…

— Свой адрес ты тоже ему в порядке шутки дала?

— Он просто проводил меня до дому и так узнал адрес… Да не гляди ты на меня таким волком! Это ничего не значащее знакомство! Он показался мне веселым, и я его позвала. Может, он сейчас повеселит здесь всех…

— Надеюсь, что меня — в первую очередь, — ядовито ответил я.

— Слушай, — испуганно посмотрела на меня Мила, — ты же не станешь ничего устраивать? Не испортишь мне праздник?

— Еще как стану! Так что выбирай: или он, или я!

— Ну что за ребячество… — взмолилась Мила. — Перестань, пожалуйста.

— Может, ты хочешь, чтобы я ушел? — двинулся я в сторону двери.

Я был уверен, что сейчас Мила меня остановит, все объяснит, извинится, недоразумение будет разрешено…

Вместо этого она вздохнула и нерешительно произнесла:

— Ну, если ты сегодня в таком настроении, то, может, и правда тебе лучше будет…

— Уйти значит? — со злостью воскликнул я. — Вот так значит? Прогоняешь меня с собственного дня рождения?

— Успокойся, никто тебя не выгоняет… Ты ведь сам предложил…

— А ты и рада… Что ж, раз ты так, то я и впрямь уйду. С днем рождения, пока, пишите письма… И привет весельчаку!

* * *

Конечно, я не должен был так делать. Если бы я тогда остался, возможно, все было бы благополучно разрешено. И даже наверняка.

Но во мне взыграла гордость и юношеская глупость. Я ушел, громко хлопнув дверью.

Еще глупее, что после этого я даже не попытался восстановить отношения с Милой.

На следующий день после этой отвратительной сцены я пришел на лекции в полной уверенности, что уж сегодня-то Мила передо мной извинится.