Тень за спиной

Кто хоть раз видел пожар в Степи – тот любого огня боится… как огня. А уж если шатер пылает – тушить его бежит каждый, не важно, хан ты или обычный мальчишка, или старуха, еле ковыляющая. Таман и побежал – а поймал вдруг женщину, да такую, что сердце зашлось и в глазах потемнело. Косы эти он везде мог узнать – цвета красного дерева, почти до колен. И косы, и кожа белая, и руки тонкие. Выдохнул с ужасом и надеждой: «Милослава!», уже зная, что ошибся в очередной раз. Не Милослава, но девочка, в которой знакомые черты любимо женщины и ярко-голубые глаза Оберлинга.

Гнев, боль, острая зависть. Убить бы этого наглеца, который посмел сделать то, что сам Таман не смог. Не потому, что не хотел – судьба не дала.

- Аяз! – заорал хан так яростно, что горло перехватило. Пришлось успокаиваться.

Сын испуганным не выглядел, скорее, веселился.  

- Ты кого притащил, кусок барана? – резко спросил хан. – Немедленно вези обратно!

- А почему кусок? – заинтересовался Аяз, нисколько не убоявшись.

- На целого ты не тянешь. Давай, садись на лошадь и вези Викторию к деду.

Да что же это за проклятье на его роду – в таких женщин влюбляться? И ведь нашел, куда притащить – в Степь, в шатер. К его услугам целый дворец – ну пусть недостроенный, пусть там как раз работы идут, на время которых все обитатели взяли шатры и разбили обычный стан неподалеку от реки, но не дикари же они! Что сейчас чувствует эта девочка, взирающая на них с откровенным ужасом, хан и думать не хотел. И какова будет реакция леди Милославы – тоже. Да и сам он хорош – так не доехал до Ур-Таара, где, наверняка, доклады о семье Оберлингов его давно ждут.

 - Никуда я ее не повезу, - спокойно ответил сын. – Я на ней женюсь.

- Твоя мать родила мне идиота! – зарычал Таман. – Ты хочешь, чтобы кнес Градский сюда пригнал несколько сотен дружинников?

- Я хочу эту женщину. И я ее получу, - вскинул голову юноша. – И ты не посмеешь мне помешать. Она – моя шабаки.

- Не смеши меня, какая шабаки? Шабаки только у вождей бывает, а ты… ты жеребенок!

- Ты не вечный. Придет и моё время быть вождём.

Хан вдруг расхохотался так весело, что сложился пополам. Он понимал, что у него уже просто истерика от невероятности всего происходящего. Всё это было похоже на кошмар, но почему-то происходило наяву.

- Смейся-смейся, - скучающим тоном сказал Аяз, смотря куда-то вверх. – Упустил свою шабаки и всю жизнь мучаешься, так хоть надо мной посмейся.

Воцарилось тяжелое молчание. Отец и сын с неприкрытой ненавистью смотрели друг на друга.

- Что ты собираешься делать? – наконец, спросил Таман, понимая, что сын сейчас ничего не услышит.

- Женюсь на ней. Немедленно. Проведи обряд.

Таман вдруг неуловимым движением выхватил большой нож и протянул его сыну рукояткой вперед.

- Режь ей волосы, - со страшным присвистом прошипел он.

- Зачем? – растерянно произнес Аяз.

- В Славии такой обычай – жених срезает невесте волосы. Осмелишься?

- Не вижу ничего сложного, - степняк взял нож у отца. – Но не здесь. В шатре.

Дались ему эти косы! Всё потому, что он сейчас видел в Аязе себя. Он мечтал у Милославы косы обрезать, показывая, что именно он – ее муж и властелин. Он бы обрезал их до пояса – чтобы потом наматывать их на руку и целовать ее губы. Мелкий осленок срезал до затылка – какое кощунство!

А ведь это не Милослава. И характер у девочки совсем другой. Хан вдруг осознал, что Виктория далеко не кроткая голубка, и его сыну придется несладко – тем лучше для него. Его мальчику никто ни в чем не отказывал, но теперь он сам себе создал проблемы. Сдерживая улыбку, он уступил, мысленно уже просчитывая последствия. Пожалуй, с Тэлке нужно мириться. Куда теперь деваться? И ждать… Милославу с супругом ждать. Это даже пострашнее пожара будет. 

8

Леди Милослава Оберлинг, нервно сжимая руки, не отрывала глаз от горизонта. Там не было ни гор, ни лесов, ни болот - там была Степь. Ей с огромным трудом удалось найти возницу, который за весьма внушительную сумму доставил ее к границе с владениями степного хана. Раньше она никак не была обозначена. Сейчас здесь были врыты в землю каменные столбики. "Расточительство, огромный труд и невероятная гордыня - вот что такое ваша граница", - раздраженно подумала женщина.

Возница наотрез отказывался ехать дальше, несмотря на то, что расстояние между столбиками было внушительное. Там повозка проедет с легкостью. Он выгрузил Милославин сундук на землю, развернул лошадь и помчался прочь, явно радуясь, что его не заметил никто из страшных степняков. Женщина уныло попинала сундук, а затем уселась на него. Бросить вещи было жалко. Сил едва хватало, чтобы сдвинуть его с места. Немного подумав, Милослава все же ухватилась за ручку сундука и, упираясь каблуками в сухую землю, затащила свое имущество на территорию Степи. Теперь ей было спокойнее. Женщина потрогала затылок - солнце палило нещадно, того и гляди заработаешь солнечный удар. А платки в сундуке только шерстяные; ни к чему в Галлии шелковые. Голову бы прикрыть, а нечем.