Тень жены Гамлета

— Я понял… Заплатим любую сумму………..

— Эй! Коля! Эй! Ты чего там хрюкаешь в трубку? Ты точно все понял?

— Я не хрюкаю, — сказал после паузы Николай, — Это Володя плачет…

Я нажала кнопку отбоя и устало откинулась на спинку стула.

Вот так, оказывается… Самые запутанные проблемы имеют, как всегда, самое простое объяснение. А ведь после Настиных обвинений я жутко испугалась. И ведь знала прекрасно, что к болезни Гали и Тоси не имею никакого отношения, но все равно волновалась. Даже не представляла, как буду оправдываться перед девушкой.

— Что скучаем? — к моему столику подошел радостный Карл Иванович, — И коньяк не пьем? У Яши почти все готово! Ой, Витолина, вы знаете, это не человек, а просто ходячий офис. Незаменимый специалист, доложу я вам… Все у него всегда под рукой: и компьютер, и принтер, и бланки всякие… Правда, у Яши и клиенты сплошь випы… Я вам оставлю его телефончик, мало ли что…

Карл Иванович еще раз подмигнул мне, смахнул невидимую соринку с плеча дорогого твидового костюма и взглянул на свои любимые часы «Патек», которые издательство в лице нашей семьи преподнесло ему к пятидесятилетнему юбилею.

— А не отужинать ли нам?

— Боже, которой час?

— Без четверти шесть. Мне официант сказал, что вы тут, бедняги, с обеда сидите. И только кофе, только соки и еще, вот, коньяк… Эх, посадишь ты желудок, Витолина…

Я поморщилась:

— Карл Иванович, признайся все-таки… почему у тебя такое отличное настроение?

— А что?

— Да так… Вроде нет особых поводов для веселья.

— Ну, как сказать… Как сказать…. После разговора с тобой… Помнишь, в том японском ресторане?… Я, в общем, две ночи не спал. И совесть меня мучила, и о себе, любимом, чего греха таить, переживал. Говорят, милые бранятся — только тешатся, а я легко мог без работы остаться. А потом, когда ты решила от всего отказаться и не устраивать дележ издательства, я успокоился. Во-первых, потому что бизнес сохранится. Во-вторых, я решил, что в любом случае в беде тебя не брошу и буду (хоть анонимно, если по другому не получится) вам с сыном помогать. Потому что, если Сергей со своей… пассией уедет за границу, то руководить издательством придется мне. Больше некому.

Ты у нас женщина красивая, видная… Я же заметил, как этот твой бодигард на тебя смотрел. В общем, покумекал я по-стариковски и пришел к выводу, что все к лучшему… Выдадим тебя замуж. Сергей в любом случае устроится. У него хватка акулья, сама знаешь. Да и мне давно пора не на вторых, а на первых ролях себя попробовать. Ничего, что я так прямо в лоб тебе все это говорю?

— Горькая правда, говорят, лучше сладкой лжи…

— Ну вот, все готово! — приблизился к нашему столику Яков Исаевич. — Теперь вы должны только расписаться на этом документе. Еще на нотариально заверенной копии. И в моей амбарной книге тоже… Так уж заведено. Только внимательно прочтите документ.

— Можно мне полюбопытствовать? — вмешался Карл Иванович, и цепко ухватив распечатанные листки, впился близорукими глазами в текст.

Я смотрела на своих собеседников и ничего не видела. Неужели это все? Эта бумажонка и есть итог моей жизни? Черным по белому… Ничего не приобрела и ничего не хочу. Осталось сходить в суд, или в ЗАГС и завизировать бесцельно прожитые годы фиолетовым штампом в паспорте, который продублирует еще одну формальную бумажку — свидетельство о разводе.

Пытаясь удержать наплывающие мощным потоком слезы, я залпом маханула почти полный бокал коньяка и слегка удивилась его карамельному привкусу. Не иначе Карлуша, дабы подсластить пилюлю заказал ароматизированную Метаксу, которую теоретически должны обожать дамы.

— Ну, Витолиночка, подписала? Умница, моя! Ничего не бойся. Не плачь, не бойся, не проси. Бесценная заповедь, видит бог! Будет праздник и на нашей улице! — Карл Иванович похлопал меня по плечу и даже поцеловал в макушку. — Ну что? Мы откланяемся, с твоего позволения? Ладненько? Я тебя завтра наберу, договорились? Ты, если хочешь, можешь пока в моей квартире пожить. Домой, как я понял, ты из-за приезда Сергея не вернешься?

— Спасибо, Карлуша. Мне есть, где остановиться. — Язык почему-то стал свинцовым. — Ты уходи. Уходи, пожалуйста. Мне лучше побыть одной.

— Я понимаю, Витолиночка, понимаю…. Сейчас Петра кликну, чтобы присматривал за тобой… и испарюсь…

10 октября (понедельник, вечер)

Милые мои, женщины. Подруги! Сколько бы мы не уверяли себя в том, что самодостаточны, что независимы, что находим счастье в детях и работе — не верьте! Ни другим не верьте, ни себе…

Вы когда-нибудь видели сдувшийся воздушный шарик? Напоминает ли он — кусок цветной сморщенной резинки — то гордое, парящее над землей великолепие, которое обожают и дети и взрослые, которое олицетворяет праздник? А ведь вроде в самом шарике, из которого выпустили воздух, ничего не изменилось: та же химическая форма у резины, те же красители, тот же вес. Даже надпись на боку «Я тебя люблю» (или любая другая) читается четче, чем на его раздутом собрате.