Тень зверя

За последние три с лишним года мало что изменилось в его убранстве, разве что мебель поменяли на новую, не менее дорогую, но неуловимо похожую на прежнюю. Не люблю кардинальные изменения, из-за них я всегда ощущаю неясное беспокойство.

За столом четверо. Все напряженные, лица серьезные. Внимательно выслушал двоих, а потому чувствую себя усталым.

Скроф говорит быстро, торопится, потеет еще сильнее. Умиляет то, с каким упрямым усердием старается донести до меня все свои проблемы.

Рассказывает о пашне, о коллективном владении и недовольстве остальных землевладельцев этой ситуацией. Зачем-то погружается в пространные замечания о верховных правах на землю и наследственном пользовании.

Времени у него немного — я не намерен тратить больше получаса на обсуждение подобных вопросов.

Сжимаю пальцами отполированные до блеска деревянные подлокотники кресла, глубоко вздыхаю и тут же замечаю, как начинают дрожать руки скрофа, перебирающие бесконечные листы бумаг.

Ничего удивительного — я привык к тому, что в моем присутствии в воздухе смердит от угодливости и страха. Иногда это даже забавляет.

Впрочем, не сегодня. Сегодня совершенно нет настроения наблюдать заискивающие ужимки дельцов, желающих добиться очередных послаблений.

Потея все сильнее, глава общины землевладельцев зачитывает сухие цифры, показывает какие-то подписи — бумажные листы в его руках ходуном ходят. Наконец замолкает и с опаской поглядывает в мою сторону.

Долго молчу, будто бы раздумывая, а на самом деле лишь выжидая необходимую паузу. Пусть поволнуется еще больше. В следующий раз подумает, прежде чем предъявлять мне свои требования.

Затем неторопливо перевожу взгляд влево, за спины подобравшихся, напряженных, как струна, просителей. Волк, замерший в стороне, ловит мой взгляд. Стоит ровно, выпрямившись, руки сцеплены впереди. Вопросительно смотрит. Медленно киваю и жестом указываю в сторону скрофа.

Волку не требуется особых указаний: давно понимает без слов, как хорошо вышколенная собака. Такая вот незамысловатая ирония. Мысленно улыбаюсь.

Впрочем, стоит признать, что он действительно полезен мне. Молчалив и послушен. А еще умен — тянет на себе множество мелких дел, не требующих вмешательства моего или более опытных советников.

Мы редко разговариваем. Мне не о чем с ним говорить, кроме того, что касается рабочих вопросов.

Я даже не называю его по имени. Оно не существует для меня, превратившись в набор пустых звуков.

Когда Вэл произносит его имя, каждый раз одергиваю себя, вспоминая светловолосого мужчину, чья жизнь давно перестала иметь для меня значение. Волк принадлежит моей стае, но не принадлежит мне.

Он жив только потому, что это нужно моей Второй. Я дал слово и намерен держать его до тех пор, пока Вэл не даст мне повода усомниться в себе.

Волк знает об этом.

А я знаю, что он знает.

Подходит к нещадно потеющему скрофу и забирает у него необходимые документы, прерывая нескончаемый поток почти уже бессвязной речи.

Разберусь позже.

Закидываю ногу на ногу, смотрю на сидящих за столом, наблюдая, как они словно уменьшаются в размерах, когда мой взгляд касается их смущенных лиц.

Киваю. Следующий.

Брита выступает вперед, выдвигается как таран из недр кабинета, принимая от волка документы. Он наклоняется к ней, что-то шепчет, отдает необходимые распоряжения. Она кивает и разворачивается, тяжелой поступью направляясь к выходу. Дверь чуть слышно прикрывается за ее широкой спиной.

Не люблю, когда во время совещаний кто-то выходит или заходит, но Брита всегда решает по-своему. Если она посчитала, что бумаги скрофа требуют незамедлительного перемещения в казначейскую, — ее не остановит даже мое молчаливое недовольство.

Год назад по шутливому совету Вэл взял себе в секретари фурию — думал, это будет забавным. Хотелось посмотреть на сникшие под натиском архивной мегеры лица своих советников.

Оказалось, таким необдуманным поступком лишь создал неумолимую силу, которая иногда грозила обрушиться даже на меня.

Когда Брита появляется на пороге кабинета, почти что теряюсь под ее усердным напором. Но работу свою она выполняет беспрекословно и излишне кропотливо — не подкопаться при всем желании. Впрочем, такого желания просто не возникает.

А Вэл, судя по насмешливым ухмылкам, знала, что так будет. Одна из ее излюбленных тем для обсуждения — нескончаемое противостояние советников и моего секретаря.

Ее полные эмоций рассказы скрашивают наши вечера. Давясь смехом, она в красках рассказывает о том, как Вемир был с позором отправлен прочь от дверей моего кабинета, притащившись в настолько грязных сапогах, что комья грязи сыпались на пол. Широко распахнув сверкающие голубые глаза, Вэл утверждает, что это разбудило в Брите настоящего демона преисподней.

Молчу и просто любуюсь ею. Приятно видеть на лице своей Второй такую редкую теперь улыбку.

Иногда я задумываюсь о правдивости этих историй, но Вэл уверяет, что не приукрашивает ни единым словом.