Тенеграф

Я не знал, о ком речь, да и мне было все равно. Знал ли этот придворный паяц, что недавно мы пожертвовали дюжинами жизней? Одним больше, одним меньше – какая разница?

Тенемастер стоял, разинув рот. Видно, непросто было ему поверить, что двое людей могут всерьез собираться атаковать отряд солнечной стражи.

На светлой стороне они изрубили бы нас во мгновение ока. Однако здесь была темная сторона, а мы были фехтовальщиками тени. Здесь шансов не было у них.

Первая тройка, выступившая против нас с поднятыми алебардами, не успела даже обменяться с нами ударами. Легион просто посмотрела на землю у них под ногами, и та превратилась в текучую тень, отправив их глубоко вниз, на тенесторонность кедеш, откуда обдало нас жаром и волной мрака.

Один из королевских тенемастеров шевельнул ладонями – хотел нырнуть за товарищами, однако не успел. Я прыгнул в тенеукорот, куда провалились гвардейцы, одновременно перенаправляя его конец.

Вынырнул я из земли за спиной у тенемастера и пробил его рапирой. Клинок прошел сквозь его позвоночник и вылез под солнечным сплетением. Брызнула кровь, летевшая в тенепространстве удивительно медленно.

Легион сделала то же самое. Вынырнула рядом с двумя гвардейцами, чтобы пробить одного шпагой, а второму воткнуть кинжал под маску. Ближайшие стражники бросились в мою сторону. Я развернулся к ним. Обмякшего тенемастера я использовал как щит. Принял на него два удара, затем погрузил клинок в глаз одного из нападавших. Вырвал его, когда тот упал. Следующие стражники были уже близко, поднимали оружие.

Легион выросла из тени за их спинами.

Все, что произошло потом, выглядело как мрачная бойня. Первые солдаты, увидевшие, на что мы способны, были морально убиты. Под их масками я ловил уже не уверенные в себе взгляды, а лишь затуманенные страхом глаза людей, знавших, что их обрекли на смерть. А мы эту смерть отмеряли методичными уколами, внезапными финтами, атаками через тенепространство.

Арахон во мне корчился от угрызений совести, Кальхира объясняла ему, что это – месть за его друзей, а Герт при виде крови хихикал, словно безумец.

Когда бой уже закончился, я прошелся между телами, ища человека, который с нами разговаривал. Надеялся, что он еще дышит и расскажет чуть больше о нашем якобы сообщнике.

– Арахон! – крикнула Легион. – Что ты, дьявол тебя подери, делаешь? Мы должны действовать. Скоро может подоспеть помощь.

Я кивнул. Часть стражи была занята в нижних кварталах, но король в любой момент мог бросить на нас резервы из дворца. Бой закончился быстро, но мы не могли быть уверены, что кто-то из тенемастеров не вызвал подкрепление.

Мы воткнули рапиры в щели стены, а я сорвал с плеч плащ и повесил его на рукояти, создавая подобие балдахина. Участок стены погрузился во мрак, и тогда я принялся вместе с Легион создавать укорот, намного длиннее и сложнее, чем все, что я создавал до сих пор.

Чувствовал я себя, как дождевой червяк, пытающийся проложить туннель в скале. В висках у меня стучало, а из носа потекла кровь, железистый привкус которой я ощущал во рту.

Наконец последний из тенесторонних заслонов рухнул. Во мраке, который нам открылся, что-то двигалось.

– Есть! – крикнула Легион.

Мы увидели палубу колышущегося на волнах корабля. В ее глубине блестели глаза мрачных заросших пиратов.

Услышав зов Легион, мужчины перешли на нашу сторону тени.

Сквозь тенеукорот шли моряки: мускулистые руки, яркие шелка, обрубленные уши, выжженные клейма. Однако было их лишь шестеро. Четверо несли обернутый тряпками куб. Легион подошла и сняла полотно. Я сразу узнал то, что было под ним, – это из-за него я впервые повстречался с Арахоном.

Этот тенесторонний заряд был сродни тому, которым владели защитники Коппендама. После того как они использовали его во время нашего штурма, из ста добровольцев вернулось лишь пятеро. Арахон тут же подсказал мне, что из тех пятерых уже все мертвы. Погиб тенемастер Хасим, погиб Д’Артидес из Серивской Троицы, погиб И’Барратора, а двое других ветеранов спились до смерти в «Львиной Гриве».

Легион заметила, что я пристально присматриваюсь к кубу.

– Это подарок от Всетени? – спросил я.

– И не один, – ответила она, дав подчиненным знак, чтобы они установили заряд под Ребром.

Подумалось мне, как странно повернулась моя жизнь. Давным-давно, когда я еще был темным существом и не знал о существовании Арахона, я ненавидел Всетень. Видел в нем тирана, угрозу свободе. А теперь я стал его союзником, причем самым извращенным способом, какой только можно себе представить.

Корсары закончили устанавливать заряд.

– Поглядим, что он может, – усмехнулся я.

Ребро Севера возносилось на фундаменте единственной устойчивой и горизонтальной поверхности в этом мире. Анатозийцы построили его на окаменевшем мощном течении, которое добыли из глубоких тенесторонностей и заморозили солнечным светом.

Твердое основание – единственное, по которому могли ходить люди, – порой возникало на границах тенесторонностей, словно паковый лед. Умели его вымораживать и тенемастера. Тенесторонностный заряд мог расплавить это место, разорвать в потопе мрака.