Тенета тьмы

Ирма наконец поняла, что именно держал Абрам – это был пистолет, стреляющий ампулами. Такие использовались для усыпления животных в заповедниках…

– Ну нет! – взвизгнула Ирма. – Хватит!

Ноги сами занесли ее внутрь корабля… в голове сонмом пронеслись мысли – это забыла, того не взяла, в сумочке никаких средств гигиены, и вообще черт знает что… Вася юркнул за ней, и люк негостеприимно закрылся, предварительно саданув по чоповцам силовым полем.

Корабль ожила немедленно, предъявив на огромных мониторах наружную обстановку. Отброшенные полем дверги медленно поднимались, отряхиваясь от местного сора. Помимо доблестных бойцов ЧОПа «Одинокая Гора», уже принимавших бой на этом этаже, в помещении появилась толпа галдящих, изумленных до крайней степени людей. Поза и жесты Абрама выражали крайнее отчаяние. Вбежал Иван Андреевич, непривычно растерянный и суетливый…

Ирма смотрела на это все, как сквозь кривое зеркало.

Треть присутствующих фотографировала корабль на телефоны.

Вася Брови между тем бодро уселся за пульт управления и бросил волосатые, покрытые татухами лапы на изящные кнопки и рычаги.

– Пиксель… ты же сказал, что он не может.

– Я могу, – проникновенно ответил кот. – Я. Только конечности у меня до пульта не достают, понимаете? Я и приспособил.

Пульт ожил, на экране мелькнула белая корона солнца на черном фоне – а потом все стало видно, как через лобовое стекло.

Из угла рта Васи текла слюнка, глаза были стеклянными.

– Никто не пострадает, Ирма Викторовна, – сказал кот с его плеча. – Вы мне не поможете? Садитесь во второе кресло. Я тихонечко… на самом деликатном режиме. Как бабочка.

Ирма подшагнула ближе. Ее ощутимо мутило, хотя воздух внутри гертайского крейсера был свежим и вкусным, горным. Она отчего-то снова утратила четкость мышления, не вполне понимала, что происходит. Сердце колотилось и заметно пульсировал живот, точно какая-то жилка там вдруг пережалась и вибрировала в такт пульсу.

– За малыша не бойтесь. Гертайки летают до последнего и прекрасно рожают прямо в космосе, – вещал Пиксель.

– Типун тебе, – вяло выговорила Ирма.

– Вот. Держите. Откройте, когда мы поднимемся на орбиту. – Кот протягивал ей зажатую в когтях теплую пластиковую пробирку от семян петунии, совсем крошечную, в которой горела единственная алая капелька.

Москва мелькнула и стерлась, будто прокрученная в рапидной съемке. Ирма откинулась, зажмуриваясь.

– Ох, не могу… господи, мягкий старт… знала бы, живодерам тебя…

– Мягкий старт, прекрасная корабль, Ирма Викторовна… думайте о Панц… о дочке. Думайте об Алине. Ирма Викторовна, смотрите, какие звезды. Откройте глаза. И пробирку тоже… открывайте.

Рубиновая капелька густого, красного вытекла и повисла над пультом управления.

Затем оторвалась и медленно, медленно полетела вниз, и, наконец, ударилась о сверкающую черную поверхность…

Эпилог

…И все.

– Не могу объяснить почему, – задумчиво сказал Оллантайр, – но мне легче, что наши странные союзники покинули нас. Возможно, еще удастся удержать этот мир в предназначенных ему Сотворителем рамках и уложениях.

На самом краю Серых Россыпей, там, где лес не пострадал от огня железного дракона, был раскинут огромный шелковый шатер. Сам дайн Тенистой Пущи сидел на резном троне, который вовсе не потерялся в суете боя.

Ольва расположилась на кресле поскромнее. Ее фигуру изящно утягивало роскошное желтое платье, продернутое золотым шитьем.

Сидели также Виленор, тщательно причесанный, надушенный и по такому случаю облаченный в чрезвычайно ему идущие доспехи, и прекрасная Наиллирис. Эльфийка была грустна – лицо ее накрывала легкая вуаль, сквозь которую мерцала диадема из бриллиантов, венчавшая голову.

Даниил Анариндил присутствовал на совете стоя. Тут же был и дверг, Иррик Вайманн. Он стоял рядом с Даниилом, скромно сложив руки на груди, и совершенно не претендовал ни на что большее.

– Пауки разбежались, – продолжал Оллантайр, – немало их осталось на болотах, примыкающих к Моруму, Скальным россыпям и Тенистой Пуще. Понятно, что они еще годы будут тревожить нас всех. Для этих созданий не имеют значения расстояния, они легко достигнут любых пределов Эалы.

– Дети Цемры не могут оставлять потомства, – выговорила Наиллирис. – Это удача. Рано или поздно в живых будут лишь несколько самых умных и самых… крупных. Эала снова заселится чудовищами, скрывающимися возле обитаемых городов и плодородных равнин. История повторяется снова… но ранее с нами всегда были маги. – Эльфийка, многократно названная прекраснейшей из живущих в Эале, вздохнула.

– Мы будем сражаться с этой напастью. Предупредим все народы. Что до магов, – Оллантайр на миг задумался, – о них так давно не слышно… Мрир оставался последним, кто не утратил интереса к жизни Эалы и ее народов, последним, кого видели в наших землях. Предательство его – сильнейший удар, невосполнимая утрата. Теперь не стоит надеяться на поддержку мудрых, мы должны справляться сами. Ты, Наиллирис, сильнее всех прочих, наисильнейшая из магов-эльфов. Теперь тебе выпала честь защищать Эалу силой волшебства.

– Что скальные орки и их Храм?