Теневой следователь

— Нет, ничего. Нашлось на его прадеда — Генриха Гредта. Тот в свое время организовал фирму промышленного шпионажа, которая процветала. Потом неожиданно Гредт отошел от дел, уехал в Парагвай, где и умер. Его внук Франц, отец Отто, унаследовал огромное состояние. Коммерцией не занимался, был меценатом искусства, жил преимущественно на проценты. Единственному сыну дал хорошее образование и пристойное наследство, которое тот приумножил, занявшись экспортом-импортом кофе. Ныне он — миллиардер, его экспортные конторы поставляют кофе и нам. Кстати, очень вероятно, именно его мы с тобой и пьем. Теперь о колледже. За последние три года его выпускники сделали немало достаточно весомых научных открытий. В Каталоге, думаю, названы не все. Одновременно в некоторых странах при обстоятельствах, подчеркиваю, очень похожих на случай с Сивко, ушли из науки несколько ученых с мировыми именами: Бельдер, Ойт, Гейр, Вукетич, Денейра… К слову, уходят не старые, исчерпавшие себя, а молодые ученые. Мы внимательно изучили мотивы. Они разные. Но все же у двоих — Бельдера и Ойта — почти то же самое, что и у профессора Сивко. Они признали себя неспособными работать в своих институтах, где практически все на них держалось. А через определенное время, год или чуть больше, в тех отраслях, где оба работали до увольнения, было сделано два гениальных открытия. Принадлежат они выпускникам Сумраитского колледжа. Их работы словно продолжают то, на чем остановились перед тем, как завершить свою деятельность, Ойт и Бельдер.

— Это интригует...— не удержался я от реплики.— Мне кажется, мы знаем не так уж и мало. Всю эту информацию предлагали «Гипотезе»?

— Конечно. Вот ее ответ: «Изложенные факты имеют точку соприкосновения. Для их выявления необходима дополнительная информация». Ты ее и добудешь.

Я усмехнулся. Выходит, что даже для нашей умницы ЭВМ данных маловато... А «Гипотезе», надо признать, для работы требуется не так уж и много. Она могла буквально из ничего сделать теорию, которая при разработке приводила к успеху.

— Все, Борис. Больше пока что ничем не помогу. Три дня тебе на изучение материалов. Сроки поджимают, как никогда. Сложность в том, что ты идешь вторым, Митров из Болгарии, занимавшийся колледжем, вынужден выйти из игры. Раскрыт. Вводим тебя, используя запасной вариант.

— Я смогу встретиться с Раденом Митровым?

— Нет. Он еще не вернулся. Просто мы его вывели из игры. Работать придется по старой легенде. Вот командировка редакции в Португалию, билеты на самолет. Номер в пресс-центре заказан. Через три дня ты должен быть в Лиссабоне...

Когда я летел через Западную Европу в Португалию, уже было известно: работать придется на одном из маленьких островков Атлантического океана, близ Лиссабона. Точнее, в нескольких часах ходу на катере. Именно там и расположился Сумраитский колледж имени Франца Гредта. Это усложняло дело. На острове каждый человек на виду. И здесь мое прикрытие как журналиста-международника не очень-то и годилось. Приходилось начинать практически с нуля. Митров успел лишь собрать небольшое досье на студентов колледжа и подготовить связь. Тоже немало, но всегда хочется большего.

В досье, на первый взгляд, ничего особенного. Кроме разве что следующего — почти все студенты — выходцы либо из Штатов, либо из Западной Европы, и, видимо, еще общего пункта в договоре, по которому выпускник Сумраитского колледжа всю жизнь обязан был выплачивать определенный процент от своих будущих прибылей этому заведению. Раден Митров раскрылся, когда старался добыть копию одного из договоров. Учеба для студентов была бесплатной и продолжалась от года до двух.

Из аэропорта я поехал прямо в пресс-центр, где жили, считай, все аккредитованные в стране журналисты. Уже в холле жилого блока заметил Дена Брейла, журналиста из Венесуэлы. Мы с ним когда- то вместе работали в Конго и Сальвадоре.

— Надолго, Борис? — улыбнулся он радостно.

— Как получится.

— Но у тебя ведь есть книга о Португалии. И, как мне кажется, не одна.

— Две, Ден... Но разве помешает третья?

Я взял ключи. Портье, должно быть, еще помнил меня, потому что дал ключи именно того жилого блока, в котором я обитал три года назад. Редкий случай, когда я просто работал несколько месяцев журналистом, подстраховывая одного из наших парней, занимавшегося местными террористами.

Чересчур много знакомых, вряд ли это поможет, подумал я с обидой. Видно, для разведчика у меня все-таки слишком выразительная внешность. Портье и сейчас помнит.

Брейл ушел, пообещав заглянуть вечером, чтоб ввести в курс местных событий.

Приняв душ, я включил телевизор, но мысли мои были далеки от того, что происходило на экране.