Теневые блики

Мы столкнулись с ними лицом к лицу на одном обряде, и, хотя внешне они казались злыми, но на деле вели со мной изысканную беседу мыслей… Знала бы ты, как мне полегчало! Духи рассказали мне ТАКОЕ. Хотя по большей части они пытались меня убить… Неважно.

Но вот сентенция для затравки: боги ближе, чем мы думали. И… человечней. К сожалению, в плохом смысле слова в том числе. Один из них лишился силы – давным-давно.

А в ту ночь бокки-с-фонарями вели Карла к нам. Они хотели, чтобы мы помогли ему.

Но я лучше расскажу тебе все лично.

Сейчас лежу, жутко тошнит. Местный лекарь милостиво оставила меня в одиночестве в Храме Белого Огня. Если можешь, забери меня отсюда – и тогда поведаю сказку шепотом, по секрету, на ушко…

Несколько часов промедления ничего не изменят… А мне нужно прийти в норму.

Митрас сказал, что я был самым сильным из всех участников обряда, и потому терпел дольше всех. Остальные уже отсыпаются по домам, а я все еще разбит. Отправляю отложенную ташени, зная, как ты любишь поспать. Так что «забери меня быстрее, увези, где солнце греет», как поется в глупой песне. Чую, морфий слегка влияет на мое сознание.

И последнее… Я хочу сказать тебе, что я счастлив, Тинави. Я так счастлив сейчас. Теперь ничто не помешает написать мне «Доронах». На душе моей спокойно. Это стоило того.

С нетерпением жду встречи, с любовью, Дахху».

У меня отвисла челюсть.

– Полыыыыыынь, – взвыла я, догоняя куратора, который уже что-то деловито приказывал Ищейкам, выстроившимся по стойке «смирно». Голос мой звучал, как сирена:

– Полыыыыыыыыыынь!

Внемлющий почуял в издаваемых мной звук признаки катастрофы. Резко оборвал себя на полуслове, круто развернулся на пятках.

– Ты знал, что мой друг Дахху из Дома Внемлющих проходил сегодня обряд Ночной пляски? – натурально зашипела я, хватая куратора за грудки. Глаза Полыни сузились.

– Знал.

– А почему не сказал?!

– Чтоб ты не нервничала.

– Да, вот только, судя по его собственным словам, он был там самым сильным. – Я в отчаяньи начала трясти ташени перед лицом Полыни. Губы у меня тряслись не меньше.

Куратор сделал шажок назад и оказался в пренеприятнейшем положении: прижатый к стене, с мелкой всклокоченной пигалицей, вцепившейся ему в костюм. То есть со мной.

Ищейки, кажется, даже дышать перестали, став свидетелями ссоры Ловчих. Один из них исподтишка достал имаграф…

Куратор перехватил мое запястье, выдернул из рук ташени. Просмотрел по диагонали. Потом рявкнул сотрудникам:

– Шелли, свяжись с Митрасом, запроси местоположение участников «Ночной Пляски». Инвернесс, подбери персонал для слежки. Лайо, всех, кто участвовал в передаче бумаг из библиотеки, – в пыточную!

После этого куратор сграбастал меня за запястье и бегом потащил прочь по коридору. Потом по следующему. И еще по одному, все быстрее и быстрее, на поворотах со свистом проскальзывая по мраморным плитам.

Как вихрь, промчались мы сквозь ведомство. Мне всегда казалось, что в серьезных государственных учреждениях даже идти быстрым шагом – это неприлично. Что уж говорить про спринт! Но нет – окружающие отнеслись к нашей эстафете весьма философски. Уже насмотрелись на мою беготню вчера, наверное.

Наконец, мы выскочили из здания, будто пробки из бутылки.

– Садись на Димпл, – приказал Полынь. Он уже подбегал к своей лошади, мирно пасущейся в сквере.

– Может… лучше… на Патрициуса? – задыхаясь, предложила я и окинула взглядом Министерскую площадь.

Скучающий перевозчик, кажется, опять умудрился продолбать свой значок. Во всяком случае, выражение лица у кентавра было преозадаченным. И стоял он все под той же яблоней.

– На Димпл, я сказал! – рявкнул Полынь.

Я не стала спорить.