Теневые блики

– Это я-то тебя не знаю? Да мы семь лет спали в соседних комнатах и перестукивались по ночам. Я утешала тебя, когда ты рыдал над смертью соседской собаки, а ты получил в глаз за грубость, сказанную мной хамоватому извозчику. Мы ждали, пока заснет Кадия, чтобы залезть на крышу и поговорить о вещах, о которых она не любила говорить – о безответной любви, о смерти, о надрывных стихах, о том, что вкуснее всего пожухшие яблоки, и что самое страшное в жизни – остаться без мечты. Мы, дрожа от ужаса, прыгали в Море Мертвецов с высокой серой скалы и вместе ходили на могилу твоих родителей. Мы придумывали идиотские ритуалы, чтобы набраться удачи перед важными делами, и отчаянно презирали тех, кто не верил в дружбу «М» и «Ж». А теперь ты утверждаешь, что я тебя не знаю? Да я клянусь, если кто-то мире и может написать хорошую энциклопедию – так это ты, Дахху! Очнись! Что, информации тебе мало? Так подними задницу с матраса и двигай в библиотеку! Что ты со своими снами, как наркоман, право слово!

– Уж не тебе в твоем положении раздавать советы, Тинави! – Дахху неожиданно взбрыкнул.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я.

– То, что мы с Кадией всю весну тебе говорили – вставай, борись. Но ты предпочитала ныть, что твоя жизнь кончилась вместе с магией.

– Но теперь-то я работаю! – возмутилась я.

– Вот только это не твоя заслуга, – сквозь зубы выдавил Дахху и потуже укутался в полосатый шарф.

Я одним глотком осушила травяной сбор, встала, демонстративно подняла чашку Дахху и понесла посуду в сторону кухни.

– Я не виню тебя, Тинави. – Друг подскочил и перегородил мне путь. – Но ты пойми: то, что тебе кажется диким, меня полностью устраивает. Я про сны. И мне так же не хочется, чтобы они заканчивались, как тебе – чтобы афера твоего куратора вышла наружу.

– Знаешь, что? – разозлилась я. – Если мой секрет выйдет наружу – меня уволят. И в какой-нибудь черный список засунут. А вот если твои сны иссякнут – ты просто продолжишь писать. Сам.

– Да не смогу я сам – в тех же объемах! – Дахху со всей дури саданул кулаком по шершавой стене пещеры.

– Значит, подождешь новолуния и снова пойдешь к егерям обниматься! – рявкнула я. – Вся недолга!

– Перестань обесценивать мои чувства! – взвился Дахху. – Имей хоть капельку почтения!

– К чему? К твоим слабостям? К моим слабостям? К тому, что мы ни разу не те, кем хотим быть и кем должны быть?

Дахху отобрал у меня чашки и со звоном брякнул их в раковину.

– Не только идеалы имеют право на жизнь. Просто ты – прахова максималистка. И это не комплимент.

Я, развернувшись на каблуках, потопала к выходу из пещеры. Однако, не успела я открыть дверь, как она сама распахнулась навстречу.

В проеме стояли абсолютно счастливая Кадия со спальником наперевес и изысканный, с иголочки одетый Анте Давьер, вооруженный тонкой, как стилет, улыбкой.

– Их-ха-а! Всем привет! А я сегодня с гостем – пообещала ему самый вкусный ужин во всем Шолохе! Шеф-повара Дахху и Тинави – что может быть лучше? Друзья мои, не подведете? Вы сотворили нечто прекрасное, как всегда, м-м?

Я осторожно водрузила упавшую челюсть на место и сообщила – тоном, уместным в данных обстоятельствах:

– Увы, мы заболтались и ничего не успели! Но теперь у господина Анте есть уникальная возможность самому поучаствовать в приготовлении ужина. Дахху, допустим чужака к священнодейству?

Друг, к счастью, тоже решил поддержать атмосферу праздника, хотя я заметила, как с усилием дернулся у него уголок рта.

– Конечно, допустим! Добро пожаловать в «Уголок поэта», Анте. Приятно познакомиться.

* * *

Готовка слегка остудила пыл нашей с Дахху ссоры.

Минут двадцать спустя по пещере поползли умопомрачительные ароматы. Мы поставили на стол салат из стручковой фасоли и помидоров, приправленный крупной солью. Я сделала свежий лимонад с клубникой и базиликом. Дахху, поколдовав, добился идеально пропеченного пирога с анчоусами; Кадия подобрала цветовые сочетания овощей на тарелке, а господин Давьер разложил приборы по всем правилам высшего света (что, признаем, было не вполне уместно в пещере). Мы уложили в маленькие плошки зеленые и черные оливки, крупными кусками порезали хлеб с орехами и изюмом. Я почистила апельсины, а посреди стола уже благоухало утиное жаркое. Последним штрихом стала торжественно вынутая из шкафа банка цветочного меда.

– Как говорится, à table! – с удовольствием причмокнул губами Анте.

– Что это значит? – полюбопытствовала Кадия.

– «За стол» в одном из далеких языков, – объяснил господин Давьер.

– Вы полиглот? – вежливо спросила я, садясь и стараясь не смотреть на Дахху: обида на друга жгла меня изнутри.

– Стараюсь быть таковым. Кстати, госпожа Кадия говорила, что к нам присоединится еще один гость? Юный Карл?

– Сейчас позову его, а то он весь вечер во дворе плотничает, – кивнул Дахху и отправился за своим «питомцем».

Пока он не вернулся, я решила извиниться перед Анте:

– Господин Давьер, пользуясь случаем, хочу попросить у вас прощения за инцидент на балу.

Незваный гость отмахнулся: