Теневые блики

– Ну да. А потом я возревновала тебя к этому красавчику Давьеру и решила все-таки встретиться. Он занял мое место на завтраке, но я не позволю ему украсть еще и вечер.

– О, луноликая Тинави, хозяйка заблудших иноземцев, ты что, спасаешь меня из этого оплота вони и скудоумия? Я знала, что ожидание мое будет вознаграждено, но не знала, что награда будет столь великолепна! – Придуриваясь, Кадия закатила глаза и молитвенно сжала руки на груди.

– Нет, мне очень жаль, но я беру тебя в рабство. А заодно и Суслика. Заставлю тебя драться со всеми монстрами на моем пути, но не позволю ни с кем разговаривать. Таковы правила хозяйки заблудших иноземцев. Сойдет?

– Не так ты хороша, о великая, как мне показалось в моем минутном ослеплении. – Кадия цокнула языком.

Потом подруга шустро упаковала лук, повыдергивала из чучела стрелы и, зажав многострадальный букет под мышкой, уже нормальным тоном добавила:

– А мороженого купим? Если да, то я согласна. Рабство так рабство. В хорошей компании и не на такое пойдешь.

* * *

Наш путь лежал на запад Шолоха, в поселение под названием Сонные Ивы. Именно в этом глухом, позабытом богами предместье жил персонаж из моей папочки – из «дела о фонарщике», как окрестил его Полынь.

Задача была плевая – задокументировать жалобу ремесленника на ухудшение условий труда. Обычно такими вещами занимаются гильдии, но гильдии осветителей в Шолохе нет. Печально, кстати: уж чего-чего, а всевозможных фонарей у нас выше крыши. Знали бы вы, как темен без них лес! Сплошной слепой кошмар. Но гильдию так и не собрали. Так что все вопросы решают либо Смотрящие, либо Ловчие.

Дорога заняла минут сорок, и все они были чистейшим наслаждением.

Дремучий бор, кишмя кишащий волкодлаками, кабанами и богомолами размером с младенца, в мае кажется очаровательным местечком. Цветущие пролески так и манят свернуть с тракта и устроить привал, утонув в пении птиц и чарующем аромате земляники.

Зимней ночью в этих краях темно и зловеще: люди стараются попусту не путешествовать. Но сейчас – квинтэссенция удовольствия! Так и ждешь, что из-за дуба вырулит прелестная дриада с лесными дарами для избранных, а потом травяные феи пригласят спуститься в подземное царство для вечной праздничной пляски.

Мы не поддались соблазну отдохнуть и продолжали двигаться к цели: Кадия, щебеча и сплетничая, Патрициус – напевая что-то вполголоса, и Суслик – с той невероятной и беспричинной ненавистью в глазах, которая является отличительной чертой этой тварюги.

Патрициус, кстати, как увидел внучку эх-ушкье, так сразу и передумал соревноваться на скорость. Типа «забыл». Ага, конечно. Знаем мы такую технику!

* * *

Фонарщика в Сонных Ивах мы нашли сразу.

Поселение было крохотным, полностью умещалось в излучине реки, и дом ремесленника торчал посередине, как драгоценная шкатулка на пыльной полке.

Во дворе росло два дерева ошши – крепкие оранжевые плоды слегка мерцали даже при дневном свете. Помимо них, на ветках висели разнообразные осветительные приборы: фигурные аквариумы с осомой, невероятной красоты бумажные фонари, голубоватые магические сферы, керосиновые лампы и витиеватые подсвечники. От дома к забору было протянуто несколько гирлянд, на которых крепились банки с болотными огоньками. Участок господина Рили, нашего жалобщика, переливался всеми цветами радуги.

Мы с Кадией восхитились этой красотой, припарковали «транспорт» у ворот и зашли внутрь.

– Господин Рили, здравствуйте. Меня зовут Тинави из Дома Страждущих. Я приехала по поводу заявления об ухудшении условий труда, – представилась я.

– Наконец-то! На-ко-нец-то! – Из-за прилавка выскочил невысокий человек с клочковатой седой бородой.

Насколько мистическим казался его мерцающий магазин, настолько же произаично выглядел сам Рили. Нос крючком, волос торчком, шишковатые пальцы, привыкшие к труду. Фонарщник злобно сплюнул:

– Сколько можно ждать, а?!

– Прошу прощения, но ваши документы передали только сегодня. Как только появилась возможность, я отправилась к вам, – извинилась я максимально обходительно.

Так уж сложилось, что в нашем обществе не слишком позитивно относятся к любым госслужащим. Я по мере сил стараюсь исправить это улыбкой и вежливостью, но работает не всегда. Наверное, лет через десять надоест – стану злыдней…

Господин Рили посетовал на «вечную нерасторопность чинуш» и наконец-то разъяснил суть проблемы. Мы с Кадией слушали его, и лица наши вытягивались.

– Вот уже долго, очень долго! Гномов крадут. Крадут моих гномов, и все отнекиваются, отмалчиваются, – сурово говорил фонарщик. Тон у него был такой, будто он нас отчитывает, а формулировки требовали особого внимания.

Рили продолжал: