Тени

Никакой завтрак не нужен мне был в тот момент. Меня неистово тянуло прочь из этого богом проклятого дома, из этой темницы с хвойными сводами, прочь от этой… этой ведьмы, а не моей жены. Мне срочно нужно было выйти на свежий воздух. Голова совсем шла кругом, путая не то, что мысли, галопом мчащиеся по мозгу, а стороны света, верх и низ. Я сходил с ума? Наверное, я сходил с ума. Лучше бы так оно и было. Все мое тело трясло, словно в лихорадке, горло раздирали тысячи ржавых трезубцев чертей, на глаза давил мозг, воспаленный, как распухшая туша на жаре. Мысли, подозрения, непонимание трупными червями продолжали рыхлить обезумевший после тяжелой ночи мозг. Череп сдавило, воздух, словно кончался не в легких, а вокруг, что-то невидимое моему взору стало густыми чернильными кляксами обволакивать мои легкие. Я изошелся кашлем утопающего, который жадно не по своей воле глотал все больше и больше смертельного соленого яда океана. Мои ноги проваливались сквозь некогда уютные скрипучие половицы, я тонул словно в глубоком снегу. Я буквально вывалился из входной двери, как рыба вырывается из сетей, изнеможенная, на волоске висевшая, но живая. Яркий как в операционной свет ударил меня по глазам, словно пытаясь их выжечь за непокорность, проявленную в доме. Зажмурившись, мои глаза испытали настоящий коллапс, тьма вновь стала поглощать меня без остатка, жадно обволакивая, прожевывая своими гнилыми клыками. Я рухнул на колени, на густую, такую приветливую нежную траву. Я схватился за нее так сильно, как только смог и боль в пальцах мгновенно вернула меня на этот свет. Я сидел у крыльца на мертвой, пожелтевшей, местами почерневшей траве. Все вокруг дома словно умерло, сгорело, испепелилось. Трава напоминала торчащие ребра разлагающегося животного, она не была больше такой сочной, настоящей, живой. Не было больше видно ни бабочек, ни птичек порхающих по своим делам. Все было мертво. Деревья, окружавшие дом теперь точно напоминали причудливых. Их кривые сучья уродливо тянулись к дому пытаясь разодрать его обшивку и пробраться внутрь, чтобы найти уже живую плоть для своих садистских развлечений.

Я попятился назад, не вставая с травы, обратно к дому, где хотя бы не было этих ужасных хищных деревьев. Трава пеплом и залой оставляла свои холодные мертвые поцелуи на моих ладонях и одежде, шептала и умоляла остаться с ней, раствориться и быть унесённым обжигающим ледяным ветром куда-то дальше, в глубины ада. Ветер набирал силу, превращаясь в вихрь. Чудовищные деревья начали свой дьявольский хоровод вокруг меня и моего дома. Их огромные обгорелые и острые как вилы ветви начали качаться из стороны в сторону, пытаясь поддеть меня. Казалось, деревья стали еще ближе и их причудливые корни начали подползать к моим ногам, к фундаменту дома, пытаясь зацепить очередную жертву в свой вечный плен. Я продолжал пятиться, не закрывая глаз, таращась и задыхаясь от ужаса, я пытался выкрикнуть имя моей жены или собаки, но из онемевшего рта вырывалось лишь тихий и невнятный хрип. Руки начали отказывать, а ноги снова налились свинцом, мгновенно превратившись в вату, из глаз полился град слез. Я полз и беспомощно хрипел, и в эту минуту я нащупал косматую холку. Ту самую, которую я узнаю везде, ту самую, которую трепал раз за разом. Вуф снова пытался спасти меня, но в этот раз все было по-другому. Его шерсть была другой. Она была грубее, колючей. Я пытался нащупать его голову, как вдруг моя рука провалилась по что-то теплое, вязкое, обволакивающее. Мой мозг пронзила одна лишь мысль: кровь. Лучше бы так оно и было. Кое-как я смог отвернуться от наступающего леса, и увидел, как мой верный пес начал подобно чернилам стекать на мертвую землю потоками тьмы. Смолянистая жижа сочилась из него, и он таял как воск свечи. Его лай стал захлебываться огромными каплями черноты, вылетавшими из его исполинской пасти. Его глаза не смотрели на меня, они смотрели за мои глаза, куда-то глубоко, играя на самых тонких струнках моей напуганной до смерти души. Я провалился в эту чернильную лужу, которая когда-то была моей собакой, мгновенно вскочил и бросился обратно в дом. Я влетел и даже не догадался закрыть за собой дверь. Сучья, объятые тьмой стали пробираться в след за мной в дверной проем. Я пролетел мимо ошарашенной Джесс, которая пялилась на меня как на придурка, прямиком к телефону, стоявшему на кухонном гарнитуре. Я схватил трубку и начал неистово вбивать клавиши 9 1 и 1. Я знал, что это не поможет дозвониться быстрее или остановить смерть, которая уже стояла за мной, довольно ухмыляясь, но я не мог совладать с собой. На той стороне спокойный женский голос пролепетал:

–911, слушаем вас.

–Да, это Алекс Блейк. Мы… мы купили дом на, черт, черт, спасите, срочно, спасите меня…. – орал я изо всех сил в трубку, не обращая внимания на успокаивающие речи диспетчера. Я продолжал орать, даже когда голос совсем покинул меня, но затем я услышал знакомую интонацию.