Тени Архонта

Он наклонился медленно, обжег воздухом женскую щеку, потом другую, потом губы, так что у Данан пересох рот — и во рту.

Мазнул носом по носу и по губам. Только ли ей нужен этот акт, чтобы не сойти с ума? Пожалуй, еще полчаса назад — только ей, а теперь и ему, чтобы не слышать свой вой из прошлого — умоляющий, грозящий обидчикам, проклинающий всех магов Аэриды.

Этот поцелуй был совсем не как тот, первый — смазанный, неловкий, диктуемой первичной потребностью потеряться в физике ощущений.

То, что Жал делал сейчас, было опекой, настойчивым оберегом, который манил мягкостью и теплотой. Жал был нетороплив, но основателен, надеясь, что Данан поймет: он в самом деле наслаждается тем, что делает.

Разве, в конце концов, он в самом деле не таращился на её бедра в странствии всякий раз, как выдавался случай?

Разве, когда он фантазировал в борделе, как окажется с ней наедине, его вели только расчет и любопытство?

Разве тогда, в Приюте мадам Тифини, он предложил ей себя только потому, что считал себя обязанным помочь? Бред! Его жгло, жгло рядом с ней постоянно, как жжет не в меру разогретый обернутый камень в ногах больного.

Он желал её. Хотел в последние дни любую женщину, но желал — только эту, уже несколько недель. И сейчас… Осознав, что именно сейчас получает желаемое, Жал внезапно усилил напор: закинул одну из женских рук себе на шею, глубоко проникая в рот Данан языком. Лег всем весом, не заботясь об её удобстве и врываясь навстречу эмоциям.

Только в буре можно забыться от прошлого, будущего и даже от настоящего. Ибо все, что в буре важно — спастись.

С ловкостью мастера-бронника Жал освободил Данан от портупеи, кожаного жилета и пояса, от сапог, туники, штанов. Оставшись в нагрудных повязках да исподнем, Данан снова вздрогнула, но отступать отсюда, с лежака, было некуда, а сопротивляться… право, она сама его позвала. Чтобы с его помощью заглушить страхи. Удостовериться, что в следующий раз, когда придет время, она будет доверять ему достаточно, чтобы не бороться за жизнь и отдать её ему. И при этом знать: до того момента, как Жал получит то, за чем пришел, она хоть немного успела пожить по-настоящему.

Данан выгнулась сильнее, прильнула к эльфу, немало удивив его внезапной пылкостью, с которой стала возвращать поцелуи. Жал, одурманенный её жаром, почуял, что совсем не хочет сводить свое участие к снисходительному контролю. Зато хочет с головой потонуть в пучине, в которую Данан сознательно ввергала их обоих. Этого не было слишком давно, и запах давно забытого пряного аромата острого наслаждения ударил в эльфийскую голову.

Он осмелел. Оторвавшись от губ женщины, чуть вскинулся, оглядев её всю, разгоряченную, запыхавшуюся, наплевавшую на его мнение о ней и на мнение всех, кто остался за этим шатром. Жал хотел сказать, что она красива, но вместо этого склонился и провел языком по ложбинке, выглядывающей из-под нагрудных повязок. Потом потянулся к лицу Данан одной рукой, дотронулся до губ и, разомкнув их, погрузил палец в рот. Она замерла на миг, теряясь, потом, следуя наитию, послушно обхватила его губами, скользя по подушечке языком и вызывая у мужчины дрожь во всем теле.

Моментально убрав руку от женского лица, Жал прижался поцелуем к припухшим губам. Влажный палец вычертил мягкую прямую линию — по подбородку, по яремной впадине, к ложбинке. Зацепился за край повязок и рывком потащил вниз. Тут же, следом, поймал грудь, сжал сосок, царапнув ногтями.

Вечный! — Данан практически встала на лопатки, ощущая себя так, словно она горела от удара молнии сквозь все тело. Они уже так давно тут, в шатре, а он все терзал её вступлениями! Не отдавая себе отчета, Данан тихонько застонала от нетерпения, и даже бросила себе мысленное: «Да плевать!», увидев, как Жал, довольный её реакцией, снова усмехнулся в привычном беззвучном движении.

У Жала оказались жесткие густые волосы — Данан стискивала их в кулаках, позволяя рукам эльфа делать все, что заблагорассудится. Ей хотелось шептать какие-то глупые благодарности, ибо кровь в висках колотилась столь неистово, что архонт с его клятыми увещеваниями заглох где-то там, на задворках сознания. Едва ли эти слова достигали затуманенного разума Жала, однако Данан не могла остановиться, ощущая: от удовольствия и признательности одновременно она, кажется, может заплакать.

Эльф нетерпеливо — наконец, нетерпеливо, он тоже! — ткнулся лбом ей в грудь, просовывая мокрую от пота руку под столь же мокрую женскую спину. Данан в восторженном ужасе внезапно поняла, что даже не отследила, когда эльф остался без одежды. До того, как раздел её? После? Давно вообще они тут?..

Жал погрузился внутрь со стоном, которого сам не ждал от себя — для него это оказалось так же внезапно, как и для Данан, не сумевшей подавить вскрик замешательства.