Тени Богов. Искупление

— Ясно, — помрачнел Шэк. — Надеюсь, ваш проводник не водит через топь врагов? Надо будет переговорить с ним. Впрочем, скоро это будет неважно. Мы спешили в Опакум, чтобы сообщить, что дела в Хайборге плохи. Замок крепок и выстоит скорее всего, но воинства штурмуют не замок. Они рвутся в Беркану мимо замка. Рушат сторожевые башни, кладут на окраине топи гать. Этот отряд геллов помчался за нами. Нам с трудом удалось вырваться из замка, но они настигли нас здесь, у Болотного дозора. И боюсь, что такой отряд геллов не последний с этой стороны топи. Дорога на Беркану почти открыта. Впрочем, гонцов в Урсус, в Альбиус, в Гебону и Исиду мы тоже отправили.

— Возьмешь нас с собой до Опакума? — спросил Ло Фенг. — Кенди! Позови сюда Фаре и Эфа. Пусть ведут лошадей с носилками. Да и с Моркетом хотелось бы попрощаться. Все-таки, он сделал свою работу.

— Хотел и сам предложить вам стать моими спутниками, — расплылся в улыбке Шэк. — Такие воины на дороге не валяются. А уж девки — так вообще огонь! Сколько вас? Я вижу семерых, у топи еще двое, не считая проводника, и кто-то на носилках? Дорога была не слишком легкой?

— Да, — кивнул Ло Фенг. — Не все добрались до Берканы в здравии. А некоторые и вовсе остались в земле.

— Все сюда! — закричала из-за зарослей Кенди. — Быстрее!

Лошади стояли в кустах, прихваченные за уздцы к ветвям. Амма, все такая же бледная, лежала на носилках тенью самой себя. Эф и Фаре были мертвы, хотя руки и ноги обоих еще подрагивали. Фаре успела выдернуть из ножен меч, но и она, и ее сын были вскрыты чудовищным клинком от гортани до паха, словно попали на стол к мяснику.

— Оркан… — только и смогла вымолвить Рит, снимая с плеча лук. — Как же так…

— И где же проводник? — поморщился Шэк.

Ло Фенг, сравнявшийся бледностью с Аммой, окидывал взглядом пространство топи. Рит, натянув тетиву лука до скулы, скрипела зубами.

— Нет, — стуча зубами, прошептала Кенди. — Он не убегал никуда. Он дождался, когда я появлюсь. И сделал все это двумя взмахами. Словно траву косил. И исчез.

— Исчез? — не поняла Шаннет.

— Растворился в воздухе, — внезапно заплакала от бессилия Кенди. — Как туман. С усмешкой. Моркет, раздери его демон!

— Он сам почти демон, — раздался глухой голос.

Худая, бледная Амма сидела на носилках и словно пыталась оборвать дрожащими руками пронизывающие ее губы корни:

— Это был Дорпхал. И это страшнее Адны, Ло Фенг. Куда страшнее.

— Кто такой Дорпхал? — спросил Шэк.

— Жнец, — ответила Амма.

Глава двадцать четвертая. Смерть

«Неизбежность согревает сердце обреченного…».

Пророк Ананаэл «Каменный завет»

Они все делали молча. Постарались придать телу Макта сходство с ним самим. Сминая расползающуюся под пальцами плоть, поправили на нем одежду. Затем обложили его жгучей травой, чтобы запах тления не раздирал глотку. Запеленали останки в два одеяла, прокладывая для прочности еловыми ветвями, перетянули их бечевой и завернули в парусину. Мабок пробормотал какое-то заклинание, приговаривая, что «от этого будет больше толку, чем от вашей травы». Затем Торн отстранил Гледу, поднял Макта на руки и положил его на свою лошадь. Порыв ветра разрисовал гладь озера морщинами, овеял лицо Гледы, и она поняла, что плачет.

Потом пошел дождь. Капли зашуршали на ветвях, захлюпали на воде, зазвенели на камнях. Гледа обернулась. Хода и Соп сбрасывали трупы геллов в воду. В той же самой воде на менгире стоял Вай и раскачивался, перебирая четки. Но не пел. Падаган ходил от лошади к лошади и поправлял снаряжение. Хельм разбирал на расстеленном под дождем мешке стриксы, монеты, какое-то оружие, добытое у геллов. Мабок о чем-то разговаривал с Бретом.

— Иди сюда.

Скур, сломанная рука которого уже была плотно перетянута полосами сукна, коснулся плеча Гледы:

— У тебя глубокий ожог возле ключицы и порез на другой руке. Нужно обработать, иначе раны могут воспалиться. Уж прости, но нет ни одной женщины, чтобы поручить ей это. Впрочем, ты можешь сделать это сама. Я буду помогать одной рукой, закрыв глаза. Вот ткань для повязок. Вот снадобье.

Гледа смотрела на колдуна, который под дождем напоминал брошенного хозяином, выставленного за ворота мокрого израненного пса, и не понимала ни слова. Какая ткань? Какое снадобье? Зачем нужна женщина? Скур стоял молча, замерев с протянутой рукой, в которой были зажаты скомканная тряпка и холщевый маслянистый мешочек. Капли дождя стекали по лицу колдуна. Гледа распустила завязи на котто, сбросила одеяние на траву, распахнула рубаху. Холодные капли побежали по обнаженной груди и как будто принесли облегчение. Скур словно окаменел с протянутой рукой и стоял недвижимо до тех пор, пока Гледа не обработала раны и не перетянула их ловко тканью, управляясь свободной рукой и зубами. Затем стала натягивать отсыревшую одежду: