Тени Богов. Искупление

— Паленой человечиной пахнет о стороны менгира, — втянул ноздрями воздух Торн. — Или со стороны ярмарки, тем более, что она как раз за менгиром и расположена. Если, конечно, это не какая-нибудь хозяйка вдруг принялась весной палить над огнем свинью и не уснула при этом. Давайте-ка сначала заглянем к знакомому трактирщику, да зададим ему пару вопросов, а там и решим, что нам делать дальше. Ты с нами, Вай, или отправишься к храму?

Монах, который с полузакрытыми глазами покачивался на лошади позади отряда, вздрогнул и недоуменно оглянулся. Улицу, ведущую к менгиру, пересекала другая, почти такой же ширины, и если одним концом, расширяясь и одеваясь коваными оградами и резными воротами, она уходила к зажиточным кварталам Урсуса, то другим упиралась в местный храм Кары Богов — белое здание с округлым куполом.

— Я… в храм… — сполз с лошади и протянул ее поводья Торну Вай. — Помолюсь и… может быть вернусь к вам. Эта чаша еще не испита, не испита еще… Я чувствую… Я должен…

— Все монахи немного не в себе, — заявил вслед Ваю Хода. — Одного не могу понять — их такими отбирают в храм или лепят на месте? Может их бьют там?

— Может и не бьют, но спуску не дают, — вздохнул Брет. — Где здесь трактир? Я бы забросил что-нибудь в живот.

— Рядом, — махнул рукой в противоположную сторону от храма Торн, — можно спешиваться. И это не какая-то ярмарочная едальня, а лучшее заведение Урсуса. Говорят, что даже твой дед, Хода, заглядывает сюда время от времени.

— Заглядывал, — поморщился Хода. — Теперь он почти не встает. Стар стал. Но за угощениями в этот трактир до сих пор посылает. Королевские повара обижаются, кстати.

— Вот ведь, — довольно закряхтел Соп. — И вроде не совпадает с храмом полезное заведение, но и далеко от него не отставлено. Хорошо это. Нельзя разносить далеко пищу для сердца, и пищу для живота.

Трактир был пуст так, как может быть пуст только трактир. Мало того, что в небольшом зале не обнаружилось ни единого человека, так еще и лавки были подняты, перевернуты и водружены на столы, а с кухни не только не слышалось звона посуды, но не доносилось никаких запахов из тех, что вызывают аппетит и обнаруживают пустоту в животах. Впрочем, голод владел спутниками Торна уже без всяких запахов.

— Тик[150]! — стукнул деревянным молотком по подвешенной над стойкой высушенной плашке Торн. — Где ты? Какого демона не на месте? А если трактир закрыт, отчего двери не заперты изнутри?

— Бургомистр Ярн[151] запретил запирать двери кому бы то ни было, — раздался голос с лестницы, ведущей на второй этаж трактира. — Торн, ты ли это? Чтоб я сдох! Давно мы с тобой не виделись, давно…

В зал выкатился невысокий, лысоватый человек, который не был слишком уж толст, но явное отсутствие шеи обращало его почти в шар. Он поклонился посетителям, шмыгнул за стойку и забрался за нею на ящик или на еще какую приступку, потому что почти сравнялся ростом с Торном.

— Что стряслось в городе, приятель? — спросил Торн. — Кровь на камнях, стража на каждом углу, ни единого жителя на улицах, пахнет паленой плотью и, что самое удивительное, в твоем трактире, который один привлекает в Урсус больше народу, чем урсусский менгир, нет ни души. Что случилось?

— Ничего, — с явной тоской хмыкнул Тик. — Правда, на праздник равноденствия вдруг начал звонить городской колокол на проездной башне. Сам по себе, без звонаря. Пытались остановить, но ни один смельчак с башни не спустился, их потом уже нашли, высохших, словно прокопченных на медленном огне, хотя и не голых. У менгира словно из воздуха соткался отряд воинов в белых масках с диковинными мечами, который начал прорубаться к выходу из города. Стражи в городе, конечно, было немало, потому как сам король прибыл на празднество, но пока этих беломасочников положили, потеряли по три воина на каждого из них. Потом, а точнее одновременно, едва ли не половину горожан ужалила в загривок какая-то пакость. Боль накатила такая, что весь город воем отзывался. Вот, посмотрите… — Тик развернулся и показал едва запекшийся шрам на загривке, — к счастью, у меня всегда ледок на погребе, было что приложить. Ну а потом… На днях колокол вдруг замолчал, да и храмовники очухались, стали мазь лечебную раздавать, так что пока мы живы, а там посмотрим… Или кто-то другой посмотрит на нас.

— И поэтому нет народа на улицах и двери твоего трактира распахнуты непонятно для кого? — спросил Торн.

— Для стражи, — объяснил Тик. — Ходят они по домам. Ищут.

— Кого же? — подала голос Гледа. — Кого ищут?

— Дочь твоя? — расплылся в улыбке Тик. — Похожа на твою женушку, Торн, да пошлют ей боги долгих лет.

— Не пошлют уже, Тик, — глухо обронил Торн. — Похожая беда настигла и Альбиус. Кого ищет стража?

— Тех, кто в масках, — помрачнел Мат. — Не все из них пали в битве. С полдюжины схоронились где-то, но найти их не могут. Хотя ищут их теперь уже в заброшенных соляных штольнях под городом. Но вам-то чего бояться? Вы же не они?

— А паленая плоть? — напомнил Торн.