Тени и пыль

Откусив волосок, Фокси спланировала обратно, где Нисса помогла ей повесить биочип Линга на шею. Получился небольшой медальон. Летучая мышка зажала его крылом, опустила голову. Долго хранила молчание.

— Акуена-и, Фокси… — робко произнес мышонок Рим. Летунья вздрогнула, приходя в себя.

«Летите», — жестами объяснила она друзьям. — «Не ждите меня» Нисса помедлила.

— Фокси… — она протянула к ней лапку. Второй коснулась груди, а затем крепко сцепила пальцы. Летучая мышка с большим трудом улыбнулась.

«Вы в моем сердце» — сообщила она жестами. Могучий Громоран с горечью склонил голову.

— Нисса, акуена-и.

Ящерка с видимой неохотой кивнула и отошла от Фокси. Крылатый конь опустился в траву, чтобы друзьям было легче взобраться к нему на спину.

— Прощайте, — тихо сказала летунья. Громоран бросил на нее взгляд, в котором читалась и боль, и странная гордость.

— Негта, Фоксглав.

— Негта, — грустно повторила гостья из будущего.

Могучие крылья взвихрили воздух. Некоторое время Фокси смотрела вслед Громорану, затем всхлипнула и вновь опустилась в траву.

Она чувствовала страшную пустоту, будто вместе со старым волком умерла частичка ее сердца. Прошло всего четыре дня с их первой встречи, но в Линге было столько доброты, столько невысказанного, глубокого тепла… Которое она не смогла спасти. Не смогла.

— Больше никогда… — прошептала Фокси, прижав медальон к груди. — Я больше не подведу, Линг. Я спасатель. Спасатель…

Солнце уже клонилось к горизонту. Летучая мышка расцепила крылья, поднялась на ноги. В ней тихонько разгоралось новое, неведомое раньше чувство — глубокая уверенность в избранном пути. Фокси и прежде с гордостью называла себя спасателем, но лишь потому, что Чип и Дэйл приняли ее в отряд. Сейчас, впервые, она действительно поняла, осознала, каково это — спасти чью-то жизнь. И как больно бывает, если не справишься.

Фокси всей душой ощутила простую истину: в мире просто нет, да и не может быть ничего важнее ее призвания, так же как нет ценности большей, чем жизнь. Она вспомнила взгляд несчастной старой лисицы из убежища — самый страшный взгляд на свете, ибо в нем уже не осталось надежды.

Нести надежду, вот работа спасателей. Возможно, им не всегда сопутствует успех, возможно, спасти удается не всех — главное в другом: каждый, попавший в беду, должен верить — нет, должен ЗНАТЬ, что за него борются. Что он не один. Легче погибнуть в пучине, видя, как друзья отчаянно пытаются этому помешать, чем жить в мире, где некого звать на помощь…

Фокси глубоко вздохнула. Пусть она лишь маленькая и слабая летучая мышь. Пусть она одна посреди чуждой, незнакомой и опасной страны, за тысячи лет до собственного рождения. Все это неважно. Пока бьется сердечко, надежду терять нельзя.

Расправив крылья, Фокси взмыла в небо и помчалась обратно, к темневшей вдали громаде утилизатора. Она уже знала, что делать.

* * *

От вертолета до пещеры Чип и Гаечка шли, опустив головы и глядя только под ноги. Рядом, зловеще гудя моторами, шагал киборг, он был с ног до головы забрызган чем-то красным, а от когтей в морозном воздухе поднимался пар. Царила полная, нереальная тишина, казалось — пропал даже свист ветра.

В пещере горели переносные прожекторы на стойках. Людей видно не было, но звери — даже столь цивилизованные, как Чип и Гайка — получают изрядную долю сведений о мире с помощью обоняния. Спрятаться от вездесущего, тошнотворно-сладковатого запаха крови было невозможно.

— Обязательно требовалось… так? — тихо спросила Гаечка, когда впереди показалась подсвеченная лампами ледяная глыба с драконом. Толстопуз даже не повернул головы.

— Да, — отрезал он сухо. — Я уважаю риск, но не сегодня.

— Идет война… — попытался Чип, но мышка дернула хвостом:

— Не надо. Я понимаю.

— Понимать не значит принимать, мон шер, — мурлыкнул кот. Гаечка с трудом кивнула.

— Верно. Я никогда не приму… этого. Я… Не такая!

— Потому звери и проиграли, — буркнул Толстопуз. — Ну? Вот ваш дракон. Что дальше? Гайка вздохнула и заставила себя поднять голову. Внимательно оглядела пещеру.

— Люди, скорее всего, только вырезали куб из сплошного куска льда, — заметила она тихо. — Не думаю, что его перевезли в пещеру из другого места, это нелогично.

— Согласен, — кивнул Чип. — Если куда и везти такую находку, так на военную базу или в институт, а не в ледяной грот на краю света.

— Значит, — подхватила Гаечка, — Все, что драконесса имела при себе, так и осталось вмерзшим в лед где-то поблизости!

— Если люди еще не заметили… — буркнул Толстопуз.

Прищурив единственный глаз, он неожиданно с места прыгнул на два десятка ярдов в воздух и со скрежетом приземлился на вершину глыбы. Постоял там, изучая невидимую за монолитом часть пещеры.

Второй, механический глаз киборга вспыхнул слепящим прожектором, вырвав из тьмы сплошную, от пола до потолка ледяную стену с аккуратно выпиленной гигантской кубической нишей. Стало ясно, где люди обнаружили дракона.

— Металл, — коротко сообщил Толстопуз. — На глубине десяти дюймов. Очень маленький кусочек металла. Как мышь. Даже меньше.

— Здорово! — Гаечка подбежала к ледяной стене. — Где, не вижу?