Тени и зеркала (СИ)

— И что же теперь? — эхом повторил Альен недавний вопрос Бадвагура. Тот потёр широким ногтём выступ в каменной стене. Где-то чуть выше раздался возмущённый писк — видимо, агх спугнул дремавшего нетопыря.

— Я буду охранять тебя, пока смогу, и попробую объяснить всё Далавару, — неспешно сообщил он, как о чём-то и без слов понятном. — А потом выведу из города, если всё получится… Чтобы ты отыскал тот разрыв. Но у нас пока есть время. Ты же хотел взглянуть на свитки, где я нашёл рисунки с драконами?…

ГЛАВА XVI

Альсунг, Ледяной Чертог — переправа через Реку Забвения, граница Альсунга и Ти'арга

Озеро, лежавшее среди вечных снегов к юго-западу от Чертога, никогда не нравилось Конгвару. Даже в самые лютые зимы, когда на севере Альсунга бывало больно дышать, оно не замерзало, оставаясь тёплым, — от гладкой воды поднимался пар. Конечно, Конгвар прибегал сюда играть и плавать наперегонки с другими мальчишками — детьми дружинников, двуров и челяди, — а позже, изредка — порыбачить или пострелять от нечего делать уток. И никогда не говорил о постыдной, необъяснимой неприязни к этому месту: его бы просто подняли на смех, и Форгвин в первую очередь. А попасть впросак перед Форгвином ему точно никогда не хотелось.

Горячий ключ клокотал где-то в Старых горах, спускаясь сюда ручейком и образуя это озеро — одно из многих подобных в Альсунге, но самое близкое к обиталищу Двура Двуров. Потому, наверное, его и называли Гон Хальм — Золотое Сердце. Каждый рассвет действительно подмешивал в воду — гладкую, как щит (почти круглое, озеро и в самом деле походило на щит) — зловещие золотые краски, иногда — с налётом багрянца. Дикие утки, которых прикармливали сердобольные рабыни из Чертога, чувствовали себя тут вполне привольно — целое их поселение обосновалось на пологих, бесснежных берегах Гон Хальма. В ясные дни часто было видно, как они кружат над водой или рассекают тугую гладь серыми тельцами, обучая плавать птенцов.

Но сейчас Конгвар слишком хорошо знал, зачем он здесь: вовсе не любоваться на этих уток. В небесах поднимался рассвет, а значит — время начинать ритуал. Повелитель Альсунга встряхнул головой, поспешно возвращаясь мыслями к настоящему. Конгвар не любил такие моменты бесцельной задумчивости: они лишали его опоры и силы.

Он уверен в том, что делает. Этого достаточно.

Он стоял на коленях лицом к озеру, отложив меч и прижав к груди шлем с золочёными рогами, похожими на бычьи. Кольчуга, перешедшая в наследство от отца, тяжелила грудь, а сочленения брони на локтях и коленях даже сквозь толстую ткань врезались в кожу. Конгвару было неудобно, неловко — тем более, все советники, приличная часть двора и его личный отряд из дружины столпились у него за спиной, внимательно наблюдая за каждой мелочью. Стояла, впрочем, поразительная тишина — только ветер выл, вода чуть плескалась в ряби да изредка всхрапывали, переступая копытами, недовольные лошади. И Конгвар не имел права подняться, пока всё не кончится.

Наконец старый жрец, закутанный в чёрное покрывало — жрец древнего культа безымянного бога войны — закончил свои гортанные, никому не понятные песнопения. Он стоял в двух шагах от Конгвара, между ним и водой, и воняло от него так, что король едва сдерживался, чтобы не поморщиться. В очередной раз он задумался: и как отец терпел все эти нудные обряды?… Пока он был жив, это казалось настолько естественным, что не вызывало вопросов…

Глаза у старикашки гноились, морщинистые руки плясали, рисуя в воздухе загадочные знаки. Это было не колдовство (Альсунг бы не допустил в себе колдовства), но древняя речь, обращённая к небу, снегу, воде и камням — такая древняя, что сладкая жуть пробирала от одной мысли об этом. Старик возложил сухую ладошку на голову Конгвара, проскрипев:

— Теперь ты готов, Двур Двуров. Пролей невинную кровь, чтобы вступить на дорогу доблести.

«Дорога доблести» — так в Альсунге издавана звали войну. Иногда ещё «дорога моря» — потому что нападали почти всегда с моря. Но в этот раз дело обстояло не совсем так.

Конгвар готовился лично возглавить их первое выступление — скорее даже вылазку, короткий и резкий удар. Пока флот готовится стать мощным тараном для атаки на Ти'арг с моря, часть войска двинется через Старые горы, отвлекая от берегов внимание чванливых мешков из Академии и разрушая защиту границ. Конгвару доводилось бывать в битвах на суше, так что он предпочёл возглавить один из отрядов — ещё, может, и потому, что хотел быть там, где опаснее. Никто с ним, конечно, не спорил: воля короля на войне — закон, да и плох тот король, что не готов лично повести своих воинов. С собой Конгвар отобрал только лучших и самых надёжных, лично испытав на ристалище всю молодёжь. До зимы им нужно одолеть один из главных перевалов — и, если бог войны не отвернётся, к концу осени Ти'арг будет зажат с двух сторон в стальные рукавицы.

Этот план они долго и мучительно создавали на Советах — никогда он не предполагал, что это так сложно. Куда сложнее, чем работать мечом или секирой. Недолгое время на троне вообще многому научило его.