Тени южных скал

— Вы можете сообщить в штаб, что операция невыполнима? Это слишком дорогая цена! Столько человеческих жизней! Вместо диверсии мы доберемся к передовой, станем частью Красной армии. Будем служить, как обычные бойцы, вместе с остальными бороться против фашистов! Вы же поведете нас на верную смерть!

Шубин не стал спорить со спутницей: он заметил, в каком она отчаянье после вылазки. Борун с каждым днем наводняли дополнительные силы, германская техника, так что, устраивать там диверсию стало очень рискованно при таких обстоятельствах. Пускай даже у них многочисленный отряд, есть оружие. Однако запас боеприпасов к автоматам ограничен тем, что есть в магазинах, да и не каждый член отряда вооружен. Некоторые из партизан ослабели после плена, часть отряда — хрупкие, не обученные взрывному или стрелковому делу девушки. Партизанское подполье, несмотря на многочисленность, слишком слабая сила против той обороны, что сейчас кольцом встала вокруг поселка.

Алеся восприняла его молчание по-своему, губы у нее задрожали:

— Да, вы, как офицер, будете выполнять приказ до конца! Это ваш воинский долг! А я ведь человек, я хочу жить и хочу, чтобы мой муж был жив. Неужели все ребята из отряда нужны вам как пушечное мясо? Они стали мне родными за время, что мы жили в лесу. Каждый из них! Мы делились последним куском хлеба, всегда помогали друг другу. Неужели они все должны будут погибнуть, чтобы выполнить приказ?! Вы — офицер фронтовой разведки, и одновременно вы — человек! Вы прежде всего человек! Вы должны понять, что операция потребует огромного количества жертв.

Капитан сурово ответил:

— Я не убийца и не хочу посылать на смерть членов вашего отряда. Да, я боевой офицер, и мой долг — выполнить приказ, отданный штабом! Я пожертвую жизнью ради победы, если мне прикажут. Такой задачи штабом не поставлено. Мы должны не героически погибнуть без всякого смысла, а уничтожить врага изнутри. Действовать нахрапом, в лоб при данных обстоятельствах нет смысла, вы правы. Мы погибнем еще у ворот мастерских, да что там у ворот — даже мост пройти не сможем. Поэтому о новом плане операции я сообщу всему отряду и его командиру, вашему мужу, по прибытии. Молнирую в штаб добытые сведения. И только после согласования операции начну действовать. Да, диверсия — это всегда опасность, как и везде на войне. Послушайте, Алеся, я так же, как и вы, не желаю никому смерти, я капитан фронтовой разведки, мой долг — защищать людей от врагов, а не отправлять их на смерть. Обещаю, даю вам свое слово, что сделаю всё, чтобы никто не погиб на этом задании.

Женщина ничего не ответила на горячее обещание Глеба. Она отвернулась и пошла дальше. Женская тонкая фигура согнулась, будто под невидимым грузом, который теперь давил на нее.

В тяжелом молчании разведгруппа пробралась через самые опасные расщелины, прошла горную тропу над обрывом и наконец оказалась у подножия хребта. Солнце уже почти скатилось за горизонт, позолотив долину, перед тем как спрятаться на ночь.

Капитан предложил своей спутнице:

— Подождем немного: пускай совсем стемнеет. Через полчаса можно будет перейти долину без риска. Нас не заметит в самую сильную оптику никакой глазастый снайпер.

Женщина устало опустилась на камень рядом с военным. Вдруг она повернулась к Глебу. Глаза ее снова смотрели открыто, прямо на него:

— Простите меня, что не смогла сдержаться. Я не права, не права, сама знаю это. Не могу вас просить отменить операцию — это ваш долг. Простите мою минутную слабость. Так стало страшно и плохо от усталости, а еще потому, что в Боруне я своими глазами увидела, сколько там фашистов и какая крепкая охрана. — Она выглядела виноватой. Обычно спокойное, ее лицо потемнело от тревожных мыслей. — Я ведь никогда не сталкивалась с врагами лицом к лицу, Володя всегда заботился обо мне, оберегал меня. Всю войну я была только радисткой, работала в лагере, помогала мужчинам, ухаживала за больными. Но ни разу не была на вылазках, не участвовала в диверсии. Муж берег меня от этого ужаса, смертельной опасности. Когда Володя пропал вместе с отрядом, мне пришлось стать сильной. Стать как он. Эта ноша оказалась такой тяжелой… Ужасно страшно, просто невыносимо, когда видишь их лица, автоматы совсем рядом. И знаешь: одно движение — и ты мертв. Этот страх всё время душит, не дает дышать.

Глеб отозвался на ее признание:

— Я знаю, Алеся. Мне тоже страшно, всегда страшно. Нельзя давать страху взять вас в плен. Я вижу, что вы очень сильная! Вы пошли со мной в разведку через ущелье! Вы возглавили отряд! Освобождали партизан из плена! Три человека против двадцати вооруженных охранников. В вас столько силы! Не разрешайте страху ее разрушить. У нас всё получится, я обещаю, что мы выполним задание. Я лично, как военный разведчик, боевой офицер, сделаю всё, чтобы в отряде не было ни одной потери. Вместе мы сможем одолеть фашистов, любую армию, силу — верьте в это и не подчиняйтесь страху.

Тонкие пальцы обвили его ладонь. Алеся на несколько секунд прижала к его плечу заплаканное лицо: