Стараясь, конечно, не сильно кричать, Муся позвала Моню; они подошли вместе с Валерой, и, минут, наверное, пять, длились общие радости и приветствия. Да, никто не ожидал встретить в этом подземелье Марка. Жаль только, в темноте нельзя было как следует пообщаться, расспросить его о том, о сём. Валера, правда, попытался показывать ему дактиль «в руку», как обычно беседуют слепоглухие, но считывать такую азбуку было трудновато с непривычки. Правда, в конечном итоге, худо-бедно-кое-как, все друг друга поняли. И не столько тут помогли ручные буквы, сколько желание всех выбраться поскорее из этой гробницы, ну и…родство душ, как без этого?
Оказалось, Валера и Моня сумели-таки, путём каких-то ухищрений, одолеть замок на маленькой дверце. Так что, проход был открыт, вопрос только – проход куда? Хорошо, если куда-то наружу… а если попросту в бесконечные сплетения катакомб?
– Туда без специальной выучки соваться нельзя, – такую мысль уже битый час пыталась донести мальчикам Муся. Марк отчасти поддерживал её, но с оговоркой, что у уттов, конечно, тоже задерживаться не стоит, потому что они настоящие бандиты, и неизвестно, что у них ещё на уме.
Он не стал говорить, что для них с Валерой всё вообще может закончиться плачевно. Правда, и для Муси с Моней теперь, наверно, тоже.
Моня и Валера, в свою очередь, признавали правильным выходом только, и – только – бегство. А уж куда, как, и чем оно в конечном итоге окончится, – это уже «будет видно по ходу», – как сказал Моня.
Время, между тем, шло. Телефонов не было, света тоже. Где-то вдалеке послышалось эхо шагов, кажется, в подвал по лестнице спускались утты. Муся и Моня быстро дали понять это брату и его приятелю. Тут же решено было бежать.
Прихватив в мешок пару картошин и закруток – на всякий случай, ребята один за другим спустились в ещё большую тьму. А Моня, как замыкающий, придвинул снаружи к дверце столешницу, потом захлопнул поплотнее саму дверцу, прикопал изнутри её основание, и – начался путь.
Правда, какой путь? Перво-наперво, все четверо скатились по крутому спуску ещё глубже вниз, попадали один на другого и несколько минут вообще не могли разобраться, что к чему – где чья нога, где рука, и как, в конце концов, подняться с земли и стоять прямо. Последнее, на первых порах, было невозможно, потому что в этом месте подземелье имело низкий свод – идти пришлось пару метров на четвереньках, потом – в полусогнутом состоянии. Потом – низко опустив голову, и только потом уже – более-менее ровно.
Шли паровозиком, положив руки друг другу на плечи, чтобы не растеряться. Первый – Моня, за ним – Валера, потом Марк, и Муся – последняя.
Поначалу, вроде, всё было неплохо. Но у первой же развилки Моня остановился, при том довольно резко, и все снова попадали друг на дружку. Нужно было решать, куда дальше.
– Меня смущает то, что мы как будто спускаемся всё ниже и ниже, – сказала Муся, – такая холодина уже!
– И впрямь, – поёжился Моня, – прям, как… как в конце октября! Так куда нам теперь?
– Направо пойдёшь, свою смерть найдёшь, – угрюмо пошутила сестра. – Честно сказать, не знаю, Монь. Спросить бы Марка… – и снова помог дактиль. На нём Валере и Марку задавали вопросы, а отвечали они вслух, голосом.
Марк считал, что лучше идти по левому ходу – оттуда не так тянуло сыростью. Аргумент веский, конечно. Но Валера возражал, что если идти, то непременно прямо – зачем петлять? На это Моня ответил, не Валере, правда, а Мусе:
– Кто знает, где ещё нам больше петлять придётся? Как по мне, то лучше направо.
Он даже прошёлся немного вперёд по правому ходу, держась за стенку и прислушиваясь к звенящей тиши подземелья. Жуткая тишина. Моня даже подумал, что ещё чуть-чуть, и ему захочется покричать, или – так уж и быть, чтоб Муська покричала.
В какой-то момент ему показалось, что он вдруг перестал существовать. Странное чувство. Дальше по ходу, где-то направо, слышался тихий плеск, это немного ободрило Моню, но и напугало.
Значит, туда нельзя. А куда можно? Да и вообще, если разобраться хорошенько, где они сейчас очутились?
Известно, что Одесские катакомбы – это не только каменоломни, откуда добывали ракушечник и жерству, но и мины – относительно неглубокие подкопы от здания к зданию. Скорее всего, и они сейчас находятся в какой-то мине.
«Но, нам бы узнать, хотя бы, в какой мы стороне света», – подумал Моня.
Когда он вернулся и задал этот вопрос Марку, тот ответил:
– Дом уттов фасадом смотрит на запад, а подвал в задней части, значит, восток. Значит, дверца, куда мы вошли, это север. Шли прямо и прямо, на север. Сейчас направо от нас – восток, налево – запад, а юг сзади.
– На востоке море! – Тут же воскликнула Муся и быстро перевела это Марку.
– Да, – сказал он, – море. Не знаю, есть ли там выход из катакомб. Правда, Нерубайское… но оно в другую сторону, наверно. Я вообще не думал, что под Черноморкой могут быть катакомбы.
– А если свернём налево, – быстро спросил Моня.
– Туда дальше город, там сложно будет разобраться, у нас карты нет. Но, может, попадём в людные места, к спелеологам, например.