Тени из прошлого

Николай с детства обожал свою фамилию – Лютый. Коля Лютый, это всегда звучало. Даже в советское время, что уж говорить про “лихие 90-е”. Но фамилию свою он не оправдал, вместо того чтобы согласно ей стать крутым братком, он стал всего лишь следователем – “ментом поганым”.

А вот для следователя “Коля Лютый” совсем не звучало.

– Николай Лютый – представился он на вахте при входе в здание ФСБ, предъявляя паспорт и служебное удостоверение. Дежурный мельком сравнил его физиономию с фотографией, посмотрел в журнал приемов и направил:

– Третий этаж. Триста сорок четвертый кабинет. Вас примет полковник Вячеслав Михайлович Грушин. Лифт слева. Проходите.

В расследовании дела об убийстве Дохлого ничто не указывало на необходимость подключения ФСБ. Дело казалось рядовым. Сексоты тоже не отметили особого бурления или возмущения в рядах блатных. Дохлого знали, даже считали в какой-то степени за авторитета, придерживающегося понятий “старой синей школы”, но вовсе не за ту фигуру из-за которой возможны серьезные разборки в преступной среде. Его убиенные подельники, вообще, ничего не значили в иерархии преступного мира – так, сявки мелкие, коих сейчас если и не миллионы, то уж сотни тысяч минимум.

Зато Кефирыч, благодаря своему более чем сорокалетнему опыту, похоже, нашел интересную зацепку для скорейшего раскрытия дела, правда, несколько неожиданную, но его авторитет требовал полной серьезности в ее оценке. В ней, никуда не деться, было необходимо содействие ФСБ.

Подойдя к искомому триста сорок четвертому кабинету, Николай постучался и вошел. Там за столом сидел полноватый мужчина лет за пятьдесят. Увидев Лютого, он сразу встал. Такой уровень культуры был для Николая, мягко говоря, непривычен. Полковник ФСБ не просто для видимости оторвал свой зад от стула, а именно встал, и выглядело это абсолютно естественно и красиво, несмотря на вполне заметный излишний вес “аристократа”. Сразу вспомнился древний советский сериал из жизни белогвардейцев – “Адъютант его превосходительства”. Только там он нечто подобное видел, а вот так, в жизни, впервые.

В управлении никто уже не помнил, почему Михалыч не просто полковник ФСБ, а пан-полковник ФСБ. На самом деле приставка “пан” появилась, когда он был еще капитаном.

Глава 48

^{Польская "конфедератка"}

Во времена СССР, по обмену опытом, к ним, время от времени, приезжали союзные КГБ-шники от стран-участниц Варшавского договора. Михалыч же уже тогда имел привычку вставать, принимая любого посетителя, невзирая ни на звание, ни на пол, ни на возраст. Наверно, если бы к нему приводили подозреваемых, он вставал бы и перед ними. Это как-то само вошло в привычку, безо всякой задней мысли выделиться или показать свою культуру. Судя по всему, что-то далекое, еще из генной памяти. И вот на польских посетителей эта его манера произвела неизгладимое впечатление. Руководитель делегации, какой-то польский генерал тогда и сказал:

– Настоящий пан капитан.

– Настоящий капитан – поправил сопровождающий. Тогда “кичливый лях” презрительно глянул на ”восточного варвара” и четко, твердым голосом, не терпящим возражений, уточнил свою мысль:

– Настоящий пан.

И понеслось – пан-капитан, потом пан-майор, потом пан-подполковник, ну и, наконец, пан-полковник. Пан-полковник отлично знал про это свое прозвище – приставка “пан” к очередному званию, и не только не обижался за него, а даже гордился, действительно, неплохо звучало. А еще ему очень хотелось стать паном-генералом, поэтому он и возлагал серьезные надежды на расследование Дениса. Опыт службы ему говорил, что настоящее повышение получают не за настоящие, а именно за политические дела.

– Вячеслав Михайлович – представился высококультурный ФСБшник и протянул руку.

Поспешно протягивая в ответ свою, Лютый задумался, как отрекомендоваться ему. Выглядеть быдлом по сравнению с хозяином кабинета ему не хотелось. Да еще и разница в звании и возрасте.

– Просто Николай.

ФСБшник, а именно Михалыч или пан-полковник приветливо кивнул и посмотрел в бумаги.

– Николай Лютый. Прекрасная фамилия.

– Если только по молодости.

ФСБшник понимающе кивнул. Действительно, когда тебе за тридцать это звучит не так эффектно как для пацана.

В общем, с формальным знакомством было покончено, правила приличия соблюли обе стороны разных ведомств. Можно было и приступать к делу.

Михалыч опять посмотрел в бумаги. Лютый про себя усмехнулся – играет. Дает понять, что занят, а я отвлекаю его от важных и секретных задач, мое же дело здесь даже не второстепенное.

– Как понимаю, вас интересуют личные дела наших сотрудников, служивших в силовых подразделениях ведомства начиная с 1964 года. Так?

– Только наоборот, которые начали службу до 1964 года.

Михалыч с удивлением посмотрел на Лютого и подумал про себя: – Что за бред. Все в какую-то древность залезли. Что Денис с этими “меченосцами”, а теперь еще и милиция каких-то старичков-бодрячков ищет.