Тени из прошлого

Все бы было хорошо, но сказал это не кто-нибудь, а именно тот мужик, который только что зарезал его подельников. Вроде, наоборот, должен показывать свою жесткость и крутизну, мол, такой терминатор, а нет, ведет себя как абсолютно нормальный человек. Плохой признак. Это значит, что убить своими руками трех человек для него абсолютно обыденное дело. Никакой рисовки. Все-таки странных друзей нашел Ромка, таких отморозков Вадим и среди блатных не видел.

Для себя же Крупнов уже составил план, что будет делать. Все обещать, со всем соглашаться, но при первой возможности бежать. Сначала от них, а потом и из города. На поезд и в Донецк, на Украину. Там у матери брат. Правда Карагодин знает про Донецк. В детстве Вадик ему часто про дядьку рассказывал, он ведь к нему на каникулы ездил. Поэтому домой даже не заедет, сразу на вокзал, чтобы не терять ни минуты. Денег должно хватить, паспорт при себе. Там одолжится на первое время и минимум на год тур по самостийной Украине. А может и больше, вдруг понравится.

Послышался шум шагов. Вадим поднял глаза, в комнату вошел кавказец.

– Кимыч, ты паспорт и деньги взял? – он обращался к убийце с ножиком.

– Нет, только на оружие проверил – сказав это, Кимов собирался встать, но Акопян его остановил.

– Сиди. Я сам.

Не торопясь подойдя к Вадиму, он просто протянул руку. Повторять про паспорт и деньги не стал, тот и сам должен был все слышать.

– Вот и уехал в Донецк, и денег хватило, и документы при себе – думал Вадим, безропотно передавая в руки Арсена содержимое своих карманов.

* * *

К удивлению Лютого, Ирина привела его не в архив или какую-нибудь библиотеку, а в небольшой кабинет с одиноко стоящей персоналкой и двумя стульями. Как-то не так он все это себе представлял.

Выяснилось, что все, что можно сейчас сделать, это только составить запрос в архив ФСБ. Но это не так просто как он думает, это нужно сделать грамотно. С одной стороны подобная грамотность нужна чтобы не получить десятки тысяч ненужных личных данных, а с другой, что бы в эти тысячи не затесался кто-то требующий особого допуска. А тогда уже Николаю придется решать, что конкретно делать – пытаться выбить допуск или обойтись без секретных имен, которые ведь могут быть завязаны и на несекретные и тогда можно остаться, вообще, без всего.

На робкое замечание Лютого на обещание начальника, что для 1964 года особый допуск не потребуется, Ирка скорчила рожицу, которая в переводе означала слова незабвенного папы-Мюллера из “Семнадцати мгновений весны”: “Они все фантазеры, наши шефы… Им можно фантазировать – у них нет конкретной работы…”.

– Вы же понимаете, что все сотрудники, зарегистрированные до 1964 года, это сотня, если не сотни тысяч человек. Вам и за год не разобраться даже с теми, кто без допуска. В чем конкретно дело?

Слушая разъяснения Фроловой о важности грамотного запроса, Лютый про себя усмехнулся. – Молодец. Выпытывает у него суть дела. Особенно понравилось про особый допуск, тонкий намек – не расскажешь, вообще ничего не получишь. Делиться подробностями следователю не хотелось. Хоть ничего секретного на сегодняшний день и не было, но мало ли во что это потом выльется. Однако, судя по всему, все равно придется раскалываться, хитрая девчонка ясно дала понять, что иначе он уйдет ни с чем. Решив информировать по минимуму, Лютый начал рассказ.

– Нас интересуют люди владеющие – тут Николай задумался, как бы сформулировать. Но ничего кроме слова “искусство” в голову не приходило – искусством ножевого боя. Владение ножом.

– В смысле, я тоже ножом владею, знаете как кур потрошу? – Ирина врала, она даже свежую рыбу никогда не покупала, чтобы не делать той сеппуку. Не то, чтобы она ее жалела, просто кишки и все такое были ей очень неприятны. Как-то обходилась всем покупным и потрошенным.

– Ну, там специальные курсы какие-нибудь.

– Все проходят КМБ. Тогда, наверно, еще штыковой бой туда входил. Длинным коли, коротким коли. Штык, штык-нож.

Николай понял, эта дамочка будет тупить до тех пор, пока все у него не выведает. Можно понять. ФСБ все-таки. Да вроде и скрывать нечего.

– Расследуем убийство. Четыре трупа. Жалеть некого – братки.

Ирина понимающе кивнула головой – Действительно, раз братки, то по-другому и не скажешь.

Николай продолжил.

– Трое зарезаны ножом, один убит ударом в нос.

– Ножом?

– Нет. Я сам удивился. Раньше думал, что в нос не страшно, ну там сломаешь, свернешь. А оказывается, если умело бить, то осколки входят в мозг и мгновенная смерть. Но надо грамотно ударить.

Услышав это, Ира даже потрогала свой нос. Потом, поняв, что сделала это прямо на виду у Николая, рассмеялась.

– Каратист какой-нибудь. А ножи?

– С ножами самое интересное. У нас есть один судебно-медицинский эксперт, Ке.

Тут Лютый прикусил язык. Чуть при незнакомой девушке не назвал Кефирыча Кефирычем. Только не хватало показать свое неуважение к коллеге. Хорошо не успел, иначе полным чмом бы выглядел, причем, не столько в ее, сколько в своих глазах. Уж кого-кого, а Олега Евгеньевича он уважал по-настоящему.