Тени Лордэна

С восхода до заката, а порой и до нового восхода, нас гоняли как сивых кобыл. Были тренировки для тела, где нас учили стрелять из всего чего только возможно, учили драться оружием и голыми руками, учили карабкаться по стенам замка, учили прятаться и ездить верхом. Были у нас тренировки и для ума, где нас заставляли с одного взгляда запоминать местность и карты, примерять на себя роли разных людей, будь то паломник, торговец или обычный бродяга и крепко помнить свою новую легенду, и конечно же врать, врать без запинок, без раздумий, но при том связанно и запоминать всё, что ты насочинял, чтобы ты тут же мог всё повторить без единой ошибочки. Да, ложь — одно из высших искусств, что дано человечеству. Нам показывали, как обходиться с гранатами, как варить некоторые полезные эликсиры и из каких растений и животных можно сделать смертельный яд, а затем каким наилучшим образом его можно применить. Нас обучали языкам соседних королевств, чтобы мы моментально не выдали себя банальным непониманием их речи. Под конец дня мы еле волочили ноги, всё дико болело, а голова была свинцовой. После подобных истязаний обычному человеку нужно отлежаться пару деньков, но перед сном в нас вливали по кружке какого-то отвратительного снадобья, и к утру мы буквально воскресали. Было тяжко, но всяко лучше, чем сидеть в темнице в зловонной и холодной луже собственной мочи, так мы думали.

Спустя где-то месяц, может два ежедневных триеровок нас привели в одну из зал Штрагендроса, где нас встретил рослый и тучный мужик с лицом крайне уродливого и плешивого младенца — один из пыточных мастеров на службе Императора. И с того дня начался новый этап в нашем обучении — обучение на живом мясе. Да… к нам в замок привозили закованных в кандалы узников тюрем и просто отловленных на улице бездомных бродяг, ну а мы под чутким руководительством Малыша, так мы его звали, вытворяли с этими людьми всяческие вещи, о которых и говорить страшно. Нам показывали, как истязать их тела самими мучительными и изуверскими способами, при том не нанося смертельных ран, чтобы в дальнейшем без труда раскалывать даже самых стойких и фанатичных людей, и в противовес тому нас обучали верным способам прикончить человека молниеносно, без лишней возни и шума.

Отказываться от пыток было нельзя. Почти все из нас в прошлом были убийцами, но отнять чужую жизнь в потасовке или бою, пускай и ради наживы, совершенно не то же самое, что медленно умерщвлять обессиленного и прикованного к столу человека, слушая его пронзительные вопли и слёзные мольбы. Что-то внутри не даёт это сделать вот так просто. Тебя начинает выворачивать наизнанку, руки перестают слушаться, но Малыш, эта жирная паскуда, наслаждался каждым мгновением истязаний. Однако же, сейчас мне будет мерзко от своих же слов, он действительно был непревзойдённым мастером своего дела, истинным гением достойным восхищения. Будь он живописцем или скульптором его творения были бы бесценными реликвиями, а потомки веками чтили бы его талант, называя даром Богов, но этого паршивца одарили разве что Князья Хаоса.

Его пример был заразителен и некоторые из нас, кто и прежде не чурался лишней жестокости и сам искал кровопролития, быстро втянулся и стал получать удовольствие от воплей наравне с учителем, остальные же орудовали ножами, иглами и щипцами машинально, не задумываюсь, словно бы вся их человечность на время покидала их души, но всё же среди нас нашлись и те немногие, кто противился приказам или же просто трусил. К таким Малыш подходил со спины, сжимал их кисти с инструментами и сам выполнял всю работу, нашёптывая в ухо все тонкости процесса. Получалось криво, неуклюже, от чего страдания несчастных лишь умножались, и в следующий раз ты сам хотел прикончить его побыстрее; такое вот убогое милосердие. Только не спрашивай, кем из них был я…

В общем-то неудивительно, что одним утром под парой одеял мы нашли свёртки, подражавшие спящим людям. Если не путаю имена, то это были кровати Ке́йтрома и За́львига. Они были старыми друзьями, хлебнувшими вместе пуд лиха, а от того из всей нашей компашки негодяев в щепетильном и рискованном деле побега они могли положиться только друг на друга, что они и сделали. Мда… нас держали взаперти и в то же время учили всюду проникать и ото всюду ускользать. Мы опасались, что наши надсмотрщики, узнав о побеге, устроят большой допрос, станут выпытывать у нас: не помог ли им кто и нет ли ещё желающих покинуть замок, однако они лишь усмехнулись и обыденно погнали нас на очередную тренировку.