Тени Лордэна

Нас поразило подобное легкомыслие наших тюремщиков, и в отряде пошёл тихий ропот. Треть из нас, уставшая от ежедневной муштры и полного отсутствия развлечений, задумала новый побег. Среди них был и я. Мы стали внимательнее следить за патрулями и караульными, примечать возможные способы преодолеть стену незамеченными, понемногу запасались провизией, а также набросали примерную карту местности по нашим отрывочным воспоминаниям. Мы были полны решимости сбежать из нашего армейского заточения, но вечером пятого дня после побега Зальвига и Кейтрома нас построили во внутреннем дворе, и к нам вышел человек, облачённый в чёрные одежды, которые ты теперь можешь видеть и на мне. При себе у него был покрытый запёкшейся кровью холщовый мешок. Не проронив ни единого слова, он запустил в него руку и швырнул к нашим ногам отрезанную голову, а следом ещё одну. Ты должно быть уже понял, чьи это были головы, да?

С той ночи за нами прекратили круглосуточную слежку, оставили лишь две переклички утром и вечером и даже позволили ненадолго покидать стены замка. По сути, нам открыли все пути, но более никто не смел помышлять о побеге, ведь был тот, кто отыщет нас даже на краю света и непременно вернёт наши головы в Медвежий Дом. Звали его Майдрих — первый и самый искусный убийца на службе у магистров Длани. Целью всех наших тренировок и всего обучения было уподобиться ему, попытаться сравняться с его мистической силой и стереть нашу человечность, насколько это будет возможно. С того дня и все последующие годы, куда бы нас не отправляли: в дальнюю провинцию или в соседнее королевство, мы всегда ощущали его присутствие, чувствовали, что он пристально следит за каждым нашим движением, и этот безумный, вездесущий животный страх заставлял нас исполнять абсолютно всё, что бы нам не приказали.

Нас гоняли вплоть до середины зимы, когда землю покрыла толстая и пышная пелена снега и длинными ночами из лесов доносились завывающие песни голодных волков. Тогда по вечерам после заката к нам стали приходить юные чернокнижники, вечно смотревшие на всех исподлобья, и выбирали одного из нас. Избранный переодевался в бесформенную робу и, ступая босыми ногами по ледяному полу, уходил куда-то вместе с ними и более к нам не возвращался. Меня забрали девятым или одиннадцатым, точно не помню, да и неважно это, и отвели в недра замковой цитадели, куда нас прежде не допускали. Под ней находилась просторная, полукруглая зала со скошенными стенами, освещённая должно быть сотней свечей, горевших зелёным пламенем. В центре той залы был установлен повёрнутый как буква «Х» крест с десятком кожаных петель, покрытых каплями засохшей крови, а подле него стояли все пятеро магистров Длани — восходящие властители Империи. Разумеется, что в ту ночь, стоя посреди сырого и холодного подземелья, я ещё не знал, кем на самом деле являлись эти люди в длинных, стелящихся по полу балахонах. Для меня они были лишь мрачными незнакомцами, среди которых стоял мой бывший тюремщик и тогдашний господин — Цванфиттер, статный, худой мужчина с седыми висками, бесстрастным взглядом и высоким, горбатым носом на болезненном лице. В стороне от старейшин Длани, в тёмном углу, скрестив руки на груди, сидел Майдрих и пронзал меня глазами. Вернее, я чувствовал его взгляд на себе, самих его глаз, как и его рожи, я видеть не мог.

С присущим ему холодным злорадством в голосе Цванфиттер поприветствовал меня, не забыв подшутить над моим неудачным ограблением, от чего губы прочих магистров растянулись в довольных оскалах, а один даже захихикал, причём столь мерзко и гнусаво, что меня всего передёрнуло. Затем он приказал мне раздеться и протянул оловянную кружку, наполовину заполненную каким-то молоком, от которого сильно пахло травой или древесными листьями. Я покорно выпил его, и ко мне подошли прислужники. Они быстро и умело обрили мою голову, обтёрли моё тело сперва влажными тряпками, затем сухими и напоследок пропитанными душистым маслом, после чего они прижали меня животом к кресту и туго стянули тело ремнями, так что я мог шевелить только глазами.