Тени нашего прошлого. История семьи Милтон

У пристани на воде покачивались больше двадцати лодок, к ним были привязаны другие, а в самом конце – шлюпка, принадлежавшая острову Крокетт. Мосс и Редж прокладывали себе путь среди подушек и длинных деревянных палуб, скользких от ночной росы, пока не добрались до шлюпки. Весь алкоголь выветрился из головы Мосса, и он чувствовал себя бодрым и живым. Редж прошел на корму, Мосс спрыгнул вслед за ним, отвязал шлюпку и оттолкнулся от причала.

Справа плеснула рыба. Вода тихо шуршала у носа, и Мосс опустил весла и начал грести, чтобы освободиться от этого скопища лодок и выйти на середину пролива. Несколько минут Мосс работал веслами, а затем остановился и приподнял весла, позволив им скользить по поверхности; шлюпка продолжала двигаться по инерции. Воду заливал лунный свет. Воздух был влажным и неподвижным.

Мосс наклонился, затем выпрямился, и шлюпка легко заскользила вперед. Закрыв глаза, он снова погрузил весла в воду, входя в ритм. Когда он снова открыл глаза, Редж смотрел в сторону, на темную громаду острова, проплывавшую мимо. Вода за спиной Реджа блестела, как широкий ковер, расстеленный между ними и материком, где к небу поднимались невидимые Камден-Хиллс. Он греб и греб, чувствуя, что вместе с этим парнем, сидящим на носу, может выйти из залива в открытое море. Но на середине пролива остановился. Шлюпка подпрыгнула на воде, резко затормозив.

И подспудное ощущение, не оставлявшее его весь вечер, во время музыки и танцев, когда все собрались в огромном амбаре, вдруг всплыло на поверхность. Мосс представил Джоан в объятиях Лена, где-то там, в лесу, и эта картина усиливала песню. Это была новая песня, песня без… преград. Голоса сливались, дополняя друг друга, усиливая напряжение. Вот бас. Вот мелодия. Ему казалось, что будущее балансирует на краю мира и реализуется здесь, на воде между островами, во тьме, на лодке, где напротив него сидит этот человек.

Он сделал паузу, снова налег на весла и посмотрел на Реджа.

– Взгляни на это. – Мосс махнул рукой в сторону берега.

Редж повернулся и увидел фонарь на пристани, освещенные окна дома, а еще выше, среди тьмы, можно было различить свет из амбара.

– Как ты думаешь, сколько нужно цистерн бензина, чтобы все это осветить?

Мосс не мог расшифровать выражение его лица.

– Не знаю.

Редж шевельнул веслом по правому борту, чтобы удержать лодку на месте.

– Две?

– Свет во тьме. – Редж выдержал паузу. – Администрация долины реки Теннесси. Помнишь их слоган: «Великий свет надежды. Мы приносим свет неграм»?

Мосс покачал головой:

– Это просто красивые слова.

Они молчали. Вода капала с весел в море. Настроение Реджа было трудно понять.

– В Берлине было одно место, куда я приходил, – медленно заговорил он. – В бывшем американском секторе. Все время. Неприметное кафе в подвале городской ратуши, их еще называют погребками.

Мосс оттолкнулся веслами от воды.

– Там часто бывал один американец, солдат.

– Солдат?

Редж кивнул:

– Солдат, не вернувшийся домой.

– Он остался в Германии.

– Ага. – Редж вздохнул. – Этот солдат освобождал концентрационные лагеря. На своем джипе он одним из первых въехал в Бухенвальд и провел там десять дней.

– Господи.

– Он рассказал мне о тех первых днях, о том, как они провели через лагерь жителей деревни, как выключали печи, а потом рассказал об охраннике, который сбежал, но выжившие узники поймали его и привели назад.

Они привели его на склад и дали ему веревку. Приказали сделать петлю. «Я не умею», – говорил он. Ему показали. Потом приказали залезть на стол, который притащили в центр комнаты, и поднять конец веревки к потолку.

Редж не смотрел на Мосса. Мыслями он был далеко.

– Охранник подчинился. Он стоял на столе, держал веревку, так что она касалась потолка, смотрел на бывших заключенных и ждал.

– «Мы все понимали, что делаем, – сказал солдат. – Я стоял в глубине комнаты». Потом они приказали охраннику слезть со стола.

Редж помолчал.

– Он обмочился от облегчения. Дрожа и плача, слез со стола и опустился на пол. Бывший заключенный, который отдавал приказы, кивнул ему и аккуратно снял петлю с его шеи.

Мосс вздохнул.

– И?

Редж посмотрел на него.

– И сам залез на стол, привязал веревку к крюку в потолке, проверил прочность узла и спрыгнул. «Теперь лезь», – сказал он охраннику.

Мосс вздрогнул.

Редж кивнул, не глядя на него.

– «Почему именно эту смерть я не могу забыть?» – спросил меня солдат.

– Охранника?

– Охранника.

Мосс почувствовал, как в его сердце пробирается холодок.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Знаешь, что сегодня мне сказала твоя сестра? – Редж впервые посмотрел в глаза Моссу.

– Джоан? – Мосс шевельнул левым веслом.

Редж кивнул:

– Мы говорили об этом острове, и она сказала, очень нежно, почти благоговейно… «Ничто не изменится. Солнечный свет. Звезды. Коктейли на пристани. Одинокий парус в заливе. Это никогда не изменится. Как обещание бессмертия. Все сохранится навечно. Как картина». Вот что она сказала. «Так и будет. Пока есть остров, есть мы. Время не имеет значения».

Мосс снова оттолкнулся веслом.