Тени Прерии. Чужой среди своих

Рявкнув: «По машинам!» — Василий прыгнул на броню сверху, контролируя отход своих бойцов. Ребята показали себя с лучшей стороны, не только побив все нормативы, но и не забыв затащить раненых. «Откуда раненые?», — мелькнула мысль, но была признана несвоевременной и отброшена, — «все потом». Уже запрыгивая внутрь, краем глаза отметил еще два пуска и малодушно поспешил захлопнуть люк, будто от опасности можно отгородиться тонкой броней.

Внутри «бэшка» больше напоминала внутренности промышленной мясорубки, настолько все забрызгано, но сейчас точно не до брезгливости и прочих чувств. Отметив, что водителя, уже без всякого пиетета, несколько рук выдернули из кресла, и на его место плюхнулся следующий кандидат, Василий заорал: «Гони!» — и занял место стрелка.

Рассчитывал иметь лучший обзор, но машина так резво приняла с места и выписывала такие безумные кренделя, пытаясь уйти от крылатой смерти, что не успевший пристегнуться самодеятельный стрелок болтался внутри башни как язычок в колокольчике на первое сентября. Какой там обзор или стрельба, когда каска по внутренностям башни натуральную дробь выбивает.

Уйти, впрочем, удалось не вполне — один из снарядов лег достаточно близко от цели, под левым передним колесом отчетливо рвануло, машину будто приложили в скулу молотом. Она практически легла на борт, но каким-то чудом умудрилась выровняться и понеслась дальше, цепляя кочки осевшим носом. Савельев от удара вылетел из башни и рухнул на руки личному составу. Его поймали, не дав свернуть себе шею при следующих маневрах.

Уже казалось, что все эти кульбиты достигли цели — ракеты, хоть и легли рядом, но не накрыли, а следующие или выпустить не успеют, или их нет вовсе, — когда со стороны кормового люка раздался металлический удар. Очень близко, возле лба Василия, пытающего отцепится от удерживающих его рук, пронеслось что-то, окатив смертным холодом, а левую сторону его лица обдало чем-то невыносимо горячим.

Получивший «подарок» в затылок, водитель рухнул вперед, а резко тормознувшая «бэшка» буквально встала на дыбы, швырнув все незакрепленное в нос, и перемешав там живых с мертвыми. Впрочем, обратный «инерционный» удар отбросил назад, более-менее равномерно распределив груз по внутренностям «коробочки».

Ухитрившийся уцепиться за спинку кресла Савельев уже примеривался занять место мехвода, но вместо этого на голой интуиции заорал «к машине!». Разведка опять показала чудеса скорости, но самому Василию не повезло — запнувшись за то ли забытого в спешке раненого, то ли оставленный труп, он как раз принял «упор лежа» когда на борту брони словно заработал отбойный молоток.

«Крупняк», — отметил он про себя при взгляде на появившуюся в борту цепочку пробоин — женский или детский кулачек как раз пройдет. Будто обретя крылья, капитан совершил горизонтальный прыжок в длину и «рыбкой» вылетел в открытый кормовой люк, откуда и силы взялись.

Снаружи все было плохо — занявшее круговую оборону отделение (что от него осталось), палило во все стороны, расходуя бесценный боезапас и демаскируя свои позиции, и это при том, что им огнем не отвечали. Пришлось срочно наводить порядок в этом бардаке и пытаться организовывать хоть какую-то системную оборону.

Но едва удалось навести порядок, как «ожил» курсовой пулемет в башне покинутой машины, послав куда-то в сторону холма три коротких очереди. «Черт», — подумал Савельев, вжимаясь в землю за удачно подвернувшимся булыганом, — «кто-то остался внутри, или это раненый пришел в себя? Но почему этот остолоп не связался, а полез воевать? Если не работает связь, было достаточно просто крикнуть…». На все эти вопросы не было ответов, и уже никогда не будет — со стороны башни раздался звук удара металла о метал, а через пол секунды ветер донес звук выстрела. Пулемет и основной калибр задрались вверх, будто выцелевая что-то в небе.

«Приплыли — остались без пулемета и к коробочке теперь не подойти, за этим будут следить и крупняк и снайпер. Что ж это у него за патроны, что броню пробивают? Она хоть и не противоснарядная, но все же… И ведь метко бьёт сука, да и сидит, судя по звуку, метров за двести-триста, не больше», — невеселые мысли толклись в голове не находя приемлемого выхода. Жить хотелось просто неимоверно, но шансов на это не оставалось вовсе. «Но почему они не стреляют? Мы ведь тут как на ладони», — последний риторический вопрос неожиданно получил ответ — замигал сигнал входящей связи, с общего канала от «неустановленного абонента».

— Привет, служивый. Зачем я тебя вызвал, объяснять надеюсь не надо?

— Будешь горячую пищу, баню и удобные камеры сдавшимся в плен обещать?

— Кхе, жизнь обещать могу, что до всего остального — то у нас с этим у самих негусто, Шутник.

— А давай наоборот — камерами мы вас точно обеспечим. Да и все остальное будет — я прослежу.

— Ты, Шутник, через край-то не хватай. Не думаю что обещанное в твоих силах, скорее лоб зеленкой намажут и к стенке прислонят. Ну — что скажешь?

— Надо подумать.