Тени прошлого

Образцом для этого приема стал бал герцогини Ричмонд – знаменательное событие 1815 года, состоявшееся в Брюсселе накануне Ватерлоо. Местом был выбран «Дорчестер» на Парк-лейн. Сегодня этот отель считается излюбленным местом кинозвезд и восточных коммерсантов, но в те дни он играл важную роль в жизни еще существовавшего высшего света. В назначенный вечер мы вошли – кажется, с самой Парк-лейн, через боковой вход, – и тема вечера стала понятна с того момента, как мы шагнули в вытянутый зал с довольно низкими потолками. Ливрейные лакеи стояли навытяжку, все современные надписи, такие как «Выход», были спрятаны под зеленью, и повсюду горели свечи. Сегодня такое запретили бы, но тогда никто на этот счет не беспокоился. Мы вроде бы заняли весь первый этаж отеля. На самом деле это вряд ли возможно. Но в тот вечер казалось именно так. Мы, разумеется, приехали почти к одиннадцати, поужинали заранее, и шампанское, которое нам вручали в качестве приветствия слуги в белых париках, оказалось далеко не первым напитком за вечер. Надо помнить, что в конце шестидесятых хотя и считалось, что в подпитии садиться за руль не стоит, далеко еще было до того времени, когда подобные соображения стали существенно влиять на нашу жизнь. Вопрос: «Кто из вас сегодня пьет?» озадачил бы пришедшую поужинать пару, ибо ответ неизменно был бы: «Оба». Точно так же хозяйки не стеснялись просить своих друзей покормить их гостей ужином перед балом.

В разгар сезона, когда балы все чаще устраивались за городом, они подразумевали необходимость разместить гостей на ночь и фактически превращались в домашние вечеринки для незнакомых людей, которые в любое время суток в пьяном виде разъезжали по сельской местности на машинах. Но в Лондоне разобраться с этой задачей было легче. Порой можно было получить лестное приглашение присутствовать на ужине, устраиваемом родителями дебютантки вечера, но случалось это не так часто – по крайней мере, со мной. Чаще к вам в почтовый ящик прилетала изящная открыточка, гласившая, что ее отправительница прослышала о ваших планах присутствовать на балу, который устраивают для такой-то, и она будет весьма рада, если «вы сперва отужинаете у нас». По окончании подобного ужина, неплохо поднабравшись или уже навеселе, мы бодро садились в авто и отправлялись на место главной вечеринки. Эта система обладала очевидными преимуществами. Плюсом для молодых было то, что танцы длились бесконечно долго, так как до одиннадцати они еще толком не начинались. А благом для старших была прямая экономия. Родителям девушки – героини вечера обычно приходилось снимать зал, во всяком случае так было в Лондоне, и даже в провинции гости рассчитывали на шатры, если дом был недостаточно велик. Еще требовалась музыка и основательный завтрак по окончании всего, но, следуя этой системе, хозяева были избавлены от дополнительного бремени устраивать ужин и покупать вино на три-четыре сотни молодых голодных ртов. Неудивительно, что такая традиция несказанно радовала отцов семейств.

Оценив тщательность подготовки, я прошел в танцевальный зал. Там царила фантазия. В то время людей старшего поколения на подобные вечера приглашали мало. В их число входили крестные дебютантки, а также родственники и близкие друзья ее родителей, и, как правило, все они не принимали активного участия в происходящем, а разговаривали где-то в соседней гостиной, наблюдали, как танцуют дети, изредка отваживаясь выйти и продемонстрировать несложный фокстрот или квикстеп, и довольно рано уходили отдыхать. Никто не рассчитывал, что они будут участвовать в вечере как полноправные гости: видеть танцующих родителей – пытка для молодых. Особенно это относилось к костюмированным балам, которые довольно скучны для всех, кто старше тридцати, и взрослые приходили на них просто в вечерних платьях, изредка – с какой-то игривой деталью в виде броши или украшения в волосах. Но на нынешнем балу все было иначе. Не знаю, из уважения к великой герцогине или из страха перед ней – видимо, все же последнее, – но каждый из присутствующих, стар и млад, был в карнавальном костюме. Весьма остроумно – возможно, следуя предварительному указанию сверху – некоторые матери и отцы специально выбрали наряды из более ранней эпохи, чем те, что были на детях. Глядя на мужчин в париках и с кружевными воротниками, на женщин с высокими напудренными прическами и с мушками – все как в 1780–1790 годах, – мы словно и впрямь возвращались в эпоху Регентства, и теперь старшее поколение уже того времени неодобрительно хмурилось, глядя на современную молодежь. Меня всегда забавляло, что стиль Версаля и королевы Марии-Антуанетты неизменно был популярен в качестве темы карнавалов у аристократов. Видимо, они забыли, что та эпоха плохо закончилась для привилегированных классов, многие представители которых оставили свои головы – вместе с париками – в корзине под гильотиной.

– Ты здесь кто?