Тени прошлого — тени будущего

Полноценным мясом нас мог обеспечить только полноценный зверь. А вольный зверь еще и пропитание себе сам обеспечить мог. Наше дело — охоты. Ну и присмотр, конечно… С этим вообще верно решили — нечего нам было что-то вроде мясного заменителя в форме зверя в непригодных условиях выращивать. Заменителей у нас и так полно, их просто составить — по первичным частицам собрать… Но присмотр все ж нужен был посерьезней… Под наши условия простенький зверек никак не подходил… А из этих зверюг со временем биологическое оружие получилось — еще и вражеское… От них в последнее время вред похлеще, чем от самых скверных вирусных агрессоров… И борьбу с ними вести ничуть не легче… А распознать этих здоровенных тварей на охоте — так еще и потруднее. Только руггеры скрываются снаружи, а вирусы — внутри. И попробуй разбери, что это руггер среди таких же булыжников в его каменистой норе. Ориентируемся только по кровожадности некоторых «камней». Моему Замухрышке ничего не стоит ментальный сигнал вырубить — не поглупеет безмозглый. Он и рефлекторной системой владеет так, что мне и не снилось. Ему раз плюнуть на уровень зимней спячки перейти — температуру, излучение снизить… И обратно подключить систему быстро может… Он мой дальний сигнал и с выключенными мозгами не пропустит, а я его только с близкого расстояния засеку. У меня оружие дальнобойное, но преимущество все равно у него…

Вот сейчас начнем с ним борьбу не на жизнь, а на смерть… Выходим в тоннель…

— Герф, сократи его… Разогнать успеешь еще.

— Это твой еле ноги переставляет.

— Ты просто его сократить не можешь.

— А ты что-то долго ему мозги в путь снаряжаешь — пришпорь, и вперед.

— И не мечтай. Он только и ждет, как бы меня опозорить…

— Это мой позорит… Он эти клочья шерсти постоянно везде и всюду разбрасывает, сколько его не чисть… А Стикк мне потом мозги выносит… Хочет, чтоб этот зверь сиял, как его сапоги…

На плац мы не поехали — взяли маршрут по тоннелям. С трудом зверюг выровняли так, чтоб в ногу шли… Но их снова с ноги сбили еще одной регистрацией… уже на выходе… Где-то недалеко я засек группу штурмовиков DIS — еще и с офицером. Но и они нас засекли и поспешили убраться с нашего пути. Теперь понимаю, отчего Влад к этим чудовищам рвался так — от них бегут все, кроме нас. Но что заставило спуститься к ним бойцов службы безопасности — это еще не ясно… День только начался, а я уже жду, когда он кончится — ненавижу неясности.

Объект загрузил тему взлетной полосы — жесткий ритм набирает скорость, точечные огни уходят в перспективу прямого тоннеля. Наши чудища идут в сборке широкой рысью, каждое движение четко соответствует установленному ритму и сопровождается угрожающим лязгом когтей. Ритм способствует концентрации, но…

Мы с Владом, не сговариваясь, резко остановились посреди широкого тоннеля. Остановились от того, что не покидающее нас в последнее время ощущение нарастающего напряжения просто зашкаливает… А от этой темы оно усилилось настолько, что дало эффект торможения. Закуриваем… Ритм замедляется, затихает, свет затухает… воздух просто звенит сгущающейся тишиной… Затаились даже наши чудовища — не лязгают когтями, не свистят и не хрипят на выдохе… Хоть после боев на юге мы попали во временную дыру и медленно проваливаемся ни вверх и ни вниз, а непонятно куда, и Влад говорит, что мы сейчас существуем только в пространстве, а не во времени — мы ждем чего-то… Будто что-то должно сорваться с цепи и обязательно сорвется…

Сейчас все кажется спокойным — отдыхаем. Война висит на интеллектуальной фазе: просчитываются варианты, исход битвы решают расположение и связь. Все замкнулось на воздухе — наземные операции, если не считать Хантэрхайм, проводят не так часто. Мы уже с неделю ни разу не видели Ульвэра, да и другие командиры все больше в центре управления отсиживаются… А вот бойцы службы внутренней безопасности покинули свои части и пришли к нам… незваными. Это кажущееся спокойствие действует мне на нервы, как и искрящий ожиданием чего-то воздух. Стикк полирует сапоги до болезненного блеска, а это о многом говорит. Его приверженность к чистоте и порядку переросла в нечто большее после бесконечных боев на севере. Была там темная история — вроде он под статью ликвидации угодил, и даже не один раз — теперь он счищает эту темноту чуть ли не до крови. Его сапоги — что-то вроде индикатора напряженности ситуации. И сегодня они особенно четко отражают наше приближение к какой-то очередной черте… Еще и Лесовский с его бесконечным мучением мозгов — он по ерунде все ж так нервы не дергает…

— Влад, нас не отзывают?

— Нет.

Курим по второй… Я отпустил Замухрышку, но держу руку на пульте. Он стоит смирно, голову опустил… Эти твари довольно флегматичны по природе, но если уж решат напасть, их не остановить. Они тоже участники этой скрытой скованности, прислушивающейся к тишине и присматривающейся к ровному свету. Они тоже заставляют меня ждать, постоянно сжимать ладонь в кулак на рукояти разрядника, хотя я к ним уже привык за столько-то лет (конечно, насколько это вообще возможно).