Тени Снов

— Не в этом грех, многим в нашем несовершенном мире приходится держать в руках оружие. Кто обвинит человека, честно работающего телохранителем или киллером? Меня другое тревожит, Алексей. Я поговорил с малышкой, у неё совсем нет понятия греха…

На всякий случай я кивнул.

— Знаю, тебя переполняют мечты покинуть нашу общину… — с лёгкой укоризной сказал отец Виталий. Опустив глаза я кивнул. — Это не грех, — строго сказал священник. — Я тебя сам благословлю в дорогу, если судьба так повернётся. Но — не с ними! Хорошо?

— Хорошо, — и всё-таки я не удержался от вопроса: — А почему не с ними? Это опасно для меня?

— Конечно, — отец Виталий укоризненно покачал головой. — Неужели ты не понимаешь? Ты незнаком с бурным человеческим миром Империи. И начинать путь в таком обществе…

Он вздохнул, залпом выпил. Крякнул, заел огурчиком.

— Даже не думай! — наставительно добавил он. — Хорошо?

Так он и отошёл, смутив меня до чрезвычайности. Вся община обо мне печётся… Я ещё раз глянул на бассейн — но девочки там уже не было. Только её брат что-то рассказывал нашей детворе.

Ушла куда-то?

В этот миг дверь трактира отворилась, и Эн Эйко вошла собственной персоной. Поверх купальника она набросила халат. Кивком поздоровалась с иномирцами в тёмном, а вот экипаж из инфантильных даже взглядом не удостоила. Прошла к стойке и сказала дяде Григорию:

— Квас-водку, двойную.

Дядька поморщился:

— У нас не принято наливать спиртное детям.

— У меня гражданство Культхоса, я имею все гражданские права.

С очень неодобрительным видом дядька смешал в высоком стакане сто грамм лучшей водки с шипучим, тёмным квасом, кинул туда кубик льда и ломтик солёного огурчика, как положено, воткнул тонкую соломинку.

Эн выгребла из кармана халатика пригоршню мелочи, расплатилась. Забралась на крутящийся стул, оглядела трактир. Я заметил, как люди отводят взгляды.

— Да, у меня права взрослого человека, — тихо сказала Эн. Потянула напиток через трубочку. — Да, я училась в специальном учебном заведении. Умею убивать. Так ведь многие умеют. Даже среди вас, верно?

Никто ей не ответил.

— Так почему вы не хотите с нами лететь? — воскликнула девочка. — Это совершенно безопасно, честное слово! И я, и Артём умеем управлять яхтой. У нас все шансы выиграть, все!

Гонщики в тёмном остались невозмутимы. А вот похожие на подростков — заулыбались. Видимо, они свои шансы тоже ставили достаточно высоко.

— Даже если не победим, — девочка сделала ещё глоток. — Всё равно, разве никто из вас не хочет путешествовать? Увидеть другие миры? Потом вернуться, если нигде не понравится… Слово чести, мы доставим обратно того, кто полетит с нами!

Отец Виталий оглядел притихшую паству, вздохнул, и твёрдым шагом направился к девочке.

— Вы хотите предложить свою кандидатуру? — с самым невинным видом осведомилась Эн. Но мне вдруг показалось, что под её тоном прячется глухая тоска.

— Милая девочка, — хорошо поставленным голосом произнёс наш священник. — Я хочу лишь объяснить, почему никто не сможет вам помочь.

— И почему же?

— У нас тихая и мирная планета, — сказал отец Виталий. — Мы христиане, православные. И даже в рамках церкви Единой Воли мы немножко особенные… понимаешь?

— Не совсем, — отчеканила девочка.

— Это надо заглядывать далеко-далеко в историю, милая, — священник покачал головой. — Наш народ очень многое пережил. Очень долго он истреблял сам себя. Триста лет назад мы лишились даже собственной страны… да так, что и не заметили того. Мы забыли свои корни, мы потеряли веру. И всё наше возрождение связано было с верой. Не просто с верой — с верой отцов, дедов, с верностью традициям, с отказом от насилия…

— Я историю знаю, — Эн встряхнула мокрыми волосами. Вытащила из бокала соломинку, сделала крупный глоток. — Короче, пастырь.

— Девочка, трусов среди нас нет, — тихо произнёс отец Виталий. — И никто не боится с вами лететь, даже если ты и впрямь столь совершенный киллер, как говорит капитан Огарин. А уж помочь ближнему, помочь слабому — прямой наш долг…

— Что же тогда?

То ли она опьянела, от немалой для её возраста и сложения дозы. То ли просто завелась.

— Милый ребёнок, — столь же мягко продолжил отец Виталий. — Твоё существование — прямой вызов нашим обычаям и традициям. Не принято у нас, чтобы маленькая девочка умела убивать. И потому быть с тобой рядом — значит не помочь вам, а навредить себе. Понимаешь?

— Брезгуете? — резко спросила девочка.

— Скорбим, — отец Виталий склонил голову. — Прости, но здесь ты не найдёшь попутчика.

— Ваши дети куда разумнее вас, — девочка прищурилась.

— Даже если кто-то из них по молодости и наивности захочет с вами лететь, — в голосе Виталия прорезались жёсткие нотки, — его не отпустят. У нас не Культхос. Совершеннолетие наступает в шестнадцать лет. А никто из взрослых с вами не отправится.

Секунду девочка размышляла. Потом посмотрела на Григория: