Тени Солнца

Четыре человека приехали в Порт-Реприв. Четыре человека, потерявших надежду. Четыре человека, забытых Богом.

И они поняли, что еще не поздно. И возможно, никогда не поздно.

Один нашел в себе силы умереть, как мужчина, хотя всю жизнь жил со своей слабостью.

Второй вновь обрел уважение к самому себе и возможность начать все сначала.

Третий нашел — он помедлил — да, третий нашел любовь.

А четвертый? Улыбка сползла с губ Брюса, когда он подумал о Уолли Хендри. Притча складывалась чудесно, если не считать Уолли Хендри. А что же он нашел? Дюжину человеческих ушей, нанизанных на карандаш?

19

— Неужели нельзя наработать достаточно пара, чтобы подкатить состав к переезду? Это ведь всего несколько миль.

— Ничего не могу поделать, мсье. Даже плевка пара не получится, что уж говорить о струе под давлением. — Машинист беспомощно развел пухлыми ручками.

Брюс внимательно осмотрел пробоины в котле. Разорванный металл вывернуло наружу, словно лепестки цветка. Он понял, что просьба безнадежна.

— Хорошо. Спасибо. — Он повернулся к Раффи: — Нужно перенести все к грузовикам. Еще один день потерян.

— Идти далеко, — согласился Раффи. — Надо уже сейчас выходить.

— Сколько у нас еды?

— Не так уж и много. Мы кормили поселенцев, да и в миссию провиант отослали.

— Так сколько?

— На два дня.

— До Элизабетвиля хватит.

— Босс, вы хотите все перенести в грузовики? Прожекторы, боеприпасы, одеяла — все?

Брюс на секунду задумался.

— Нам все может понадобиться.

— Это займет целый день.

— Да, — согласился Брюс.

Раффи пошел назад вдоль поезда, но Брюс окликнул его:

— Раффи!

— Да, босс?

— Не забудь пиво.

Черное, круглое как луна лицо Раффи расплылось в улыбке.

— Вы считаете, его тоже нужно взять?

— А что? — рассмеялся Брюс.

— Ну, вы меня убедили!

Последние вещи перенесли из брошенного поезда и уложили в грузовики поздней ночью.

Время неуловимее богатства. Никакой банковский сейф не сохранит эту драгоценную субстанцию, которую мы так неэкономно расходуем на ерунду. К тому моменту, как мы поспали, поели и переместились из одного места в другое, на сам процесс жизни остается всего ничего.

Как и всегда при этой мысли, Брюса охватило глухое негодование. А если выкинуть время, проведенное за рабочим столом, что останется? Полдня в неделю — вот сколько живет среднестатистический человек! Вот насколько далек от нашего потенциала реальный показатель существования. Кроме того, мы используем лишь крупицу нашей физической и умственной силы. Только под гипнозом мы способны выдать более одной десятой заложенного в нас природой. Так что поделите полдня в неделю на десять, а все остальное — коту под хвост! Невосполнимые потери!

— Раффи, ты уже отрядил часовых на сегодня? — прорычал Брюс.

— Еще нет. Я тут…

— Займись немедленно.

Раффи задумчиво посмотрел на Брюса. Несмотря на свой гнев, Керри пожалел, что выплеснул свое раздражение на такую энергичную громадину.

— Где Хендри, черт подери? — рявкнул он.

Раффи молча указал на людей, столпившихся у одного из грузовиков в конце колонны, и Брюс пошел к ним.

Из-за внезапно нахлынувшего нетерпения он набросился сразу на всех. Кричал, десятками раздавая поручения. Прошелся вдоль колонны, проверяя, все ли выполняется в точности, правильно ли расставлены пулеметы и прожекторы, защищен ли от глаз балуба единственный костерок для приготовления пищи. Остановился посмотреть, как заправляют и отлаживают грузовики. Солдаты избегали смотреть ему в глаза и работали с двойным усердием. В лагере не слышно было ни разговоров, ни смеха.

Хотя искушение было велико, Брюс все же отказался от ночного перехода: солдаты, не спавшие со вчерашнего утра, выложились до предела. К тому же нельзя упускать из виду возможные опасности.

— Выдвинемся завтра на рассвете, — сказал Брюс Раффи.

— Хорошо, босс, — кивнул Раффи и успокаивающе добавил: — Вы устали. Поешьте и идите спать.

Брюс пробуравил его взглядом и с трудом удержался от язвительного замечания. Он вышел из лагеря и направился в лес. Присев на поваленное дерево, он зажег сигарету. Стемнело, и сквозь тучи на небе пробивались всего несколько звезд. Из лагеря доносились шорохи, но огня заметно не было — как Керри и приказал. Не находя для себя выхода, гнев, вместо того чтобы затухать, метался внутри, пока наконец не обрушился на самого Брюса.

Керри хорошо знал это угнетенное состояние духа, которое вдруг овладело им, хотя уже долгое время — года два — ему не приходилось его испытывать. С тех пор, как его семейная жизнь распалась и он потерял детей. С тех пор, как он задушил все свои чувства и приучился не участвовать в окружающей его жизни. Теперь преграда исчезла, больше не существует тихой бухты, защищающей от штормовых ветров, — придется выходить в открытое море, свернув парус и подняв якорь.

Жар гнева прошел. На смену ему пришло холодное чувство отчаяния. Ледяные волны накатывались и заливали с ног до головы, играя с ним — маленьким и беззащитным. Брюс стал думать о детях, и одиночество завыло вокруг него, словно зимняя вьюга. Он закрыл глаза и прижал к ним пальцы. Перед мысленным взором предстали лица детей.