Тени. Сплетенные тьмой

Это происходило на самом деле? Я спала? Это не было похоже на сон, когда дыхание Бастиана, будто гладило мою щеку, когда его язык дразнил меня, когда его рука на талии сама нашла дорогу под блузку. Эти нежные прикосновения обжигали мою кожу, меня охватила дрожь. Я была не способна больше думать, при этом мое задание громко и четко звучало в голове: я должна добраться до кольца. Это была возможность, которую я ждала. Но также я семнадцать лет ждала, чтобы меня поцеловали. И это ощущение было просто неописуемым. Я никогда не думала, что это может быть так ярко. Что парень, которого я буду целовать, привлечет меня так, как это только что сделал Бастиан. Казалось, мы две части пазла. Будто только я могла ему дать то, в чем он так нуждался и наоборот.

Я закрыла глаза и отдалась моменту. Я исследовала его рот, точно также как и он мой, он дразнил меня языком, нежно прикусывал мою губу и прижимал ближе к себе. Все случилось как будто само собой, я обхватила руками его шею, ощупывая при этом кольцо, а во время рывка вагончика я прижалась к его груди и взяла свои темные силы под контроль. Очень быстро, чтобы он не заметил, я сорвала цепочку с кольцом и бросила ее в рукав блузки.

Вагон с писком остановился, и я с опасением посмотрела на Бастиана. Мое сердце колотилось, я задавалась вопросом, понял ли он, что я сделала.

Может, и заметил, потому что его взгляд изменился. Жесткий, взбудораженный, и, когда он во второй раз опустил свои губы на мои, мне показалось, что синева его глаз сменилась на совершенно темное свечение.

Я хватала ртом воздух, затем все вокруг меня начало кружиться. Я обхватила кольцо в кулаке, когда мои внутренности рвались наружу.

Перед глазами проносились картинки. Боль, страдания и ледяные кошмары. Казалось, что я растение, которое только что вырвали с корнем.

Я хотела сопротивляться, покончить с этим. Я открыла глаза и посмотрела в темную, как ночь, тень. И я поняла, что, если хочу спастись, я должна нырнуть в самую гущу этих теней.

Бастиан открыл врата души Эбби. Не до конца, но достаточно, чтобы почувствовать боль, которую забирал у нее. Целая армада темных плетений хлынула на него. Они наполнили его внутренности нескончаемым трауром и горьким несчастьем. Он думал, что задохнется в них, когда рычащая ярость удовлетворила его жадность. Бастиан тяжело вздохнул и углубился в поцелуй. Плетения Эбби струились по его рукам, его пальцам, губам, языку и другим частям тела, которых он дотрагивался. Он знал, что ее плетения отображались не только у него на коже, в тех местах, где он освобождал их, они светились прямо изнутри.

Он полжизни освобождал людей от их душевного груза, но еще никогда это не ощущалось так, как с Эбби. Словно… она боролась с ним, будто не хотела избавляться от боли. Она лежала в его руках… и в мгновение… оказалась в его голове!

Она проникла в его душу с такой мощью, которая заставила его пошатнуться.

– Что это? – Он слышал ее мысли. – Что происходит?

Он попытался оторваться от нее, но ярость не отпускала. Он хотел закрыть врата души, но Эбигейл Вудс поставила ногу на порог. Она тяжело вздыхала, когда картинки ее собственной жизни, подобно фильму, проникали в Бастиана. Он видел полицейского, держащего ее за руку. Который пододвинул к ней фотографии на бледно-зеленом столе. Воспоминания об аварии родителей.

– Мы не нашли твоего отца, – услышал он голос служащего, прежде чем картинка сменилась.

– Папа! – шептала Эбби, и он почувствовал, как ей хотелось, чтобы он продолжал проникать в ее нутро. Темные плетения души, которые он отнимал, вытеснялись сияющими синими плетениями воспоминаний. Как находившиеся под давлением шланги, плетения бились друг о друга.

– Подарок? – услышал он ее вопрос. Она была маленькой, а коробочка, упакованная в подарочную бумагу, совсем крохотной.

– Я сделал это для тебя, моя художница, – мужской голос прозвучал в ее душе, но он видел только, как она разрывает бумагу, и ей открывается маленький, искусно скованный ножичек. – Это для твоих карандашей, – сказал мужской голос, и лицо Эбби засияло от счастья.